Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 1

Вместе с первым разрывом парень крикнул тоскливо:

«Почтальон, что ты мне притащил?

За минуту до смерти в треугольном конверте

Пулевое ранение я получил.»

Он шагнул из траншеи с автоматом на шее,

Он разрывов беречься не стал.

И в бою под Сурою он обнялся с землёю,

Только ветер обрывки письма разметал.

Уходим под воду в нейтральной воде,

Мы можем по году плевать на погоду.

А если накроют, локаторы взвоют

О нашей беде.

(Припев)

Спасите наши души, мы бредим от удушья.

Спасите наши души, спешите к нам.

Услышьте нас на суше.

Наш СОС всё глуше, глуше,

И ужас режет души напополам.

И рвутся аорты, но наверх не сметь! —

Там слева по борту, там справа по борту,

Там прямо по ходу мешает проходу

Рогатая смерть.

Припев

Но здесь мы на воле, — внизу, а не там.

Свихнулись мы, что ли? Всплывать в минном поле?

— А ну, без истерик! Мы врежемся в берег,—

Сказал капитан.

Припев

Всплывём на рассвете. Приказ есть приказ.

Погибнуть во цвете уж лучше при свете,

Наш путь не отмечен, нам нечем, нам нечем…

Но помните нас.

Припев

Вот вышли наверх мы, но выхода нет.

Вот «полный на верхви!» Натянуты нервы,

Конец всем печалям, концам и началам,

Мы рвёмся к причалам заместо торпед.

Припев

Солдат всегда здоров, солдат на всё готов,

И пыль, как из ковров, мы выбиваем из дорог.

И ни остановиться, и ни сменить ноги,

Сияют наши лица, грохочут сапоги.

По выжженной равнине за метром метр

Идут по Украине солдаты группы «Центр».

На первый-второй рассчитайсь!

Первый-второй!

Первый — шаг вперёд и в рай!

Первый-второй!

А каждый второй — тоже герой,

В рай попадёт вслед за тобой!

Первый-второй! Первый-второй! Первый-второй!

А перед нами всё цветёт, за нами всё горит,

Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит.

Весёлые и хмурые, вернёмся по домам,

Невесты белокурые наградой будут нам!

Всё впереди, а ныне за метром метр

Идут по Украине солдаты группы «Центр».

На первый-второй рассчитайсь!

Первый-второй!

Первый — шаг вперёд и в рай!

Первый-второй!

А каждый второй — тоже герой

В рай попадёт вслед за тобой!

Первый-второй! Первый-второй! Первый-второй!

Жил я с матерью и батей на Арбате, здесь бы так.

А теперь я в медсанбате на кровати весь в бинтах.

Что нам слава, что нам Клава-медсестра и белый свет —

Умер мой сосед, что справа, тот, что слева — ещё нет.

И однажды, как в угаре, мой сосед, что слева, мне

Вдруг сказал: «Послушай, парень, у тебя ноги-то нет».

Как же так, неправда, братцы, он, наверно, пошутил!

Мы отрежем только пальцы, — так мне доктор говорил.

Но сосед, который справа, всё смеялся, всё шутил,

Даже если ночью бредил, всё про ногу говорил.

Издевался, мол, не встанешь, не увидишь, мол, жены,

Поглядел бы ты, товарищ, на себя со стороны.

Если б был я не калека и слезал с кровати вниз,

Я б тому, который слева, просто глотку перегрыз.

Умолял сестричку Клаву показать, какой я стал…

Был бы жив сосед, что справа, он бы правду мне сказал.

Нынче все срока закончены,

А у лагерных ворот,

Что крест-накрест заколочены,

Надпись: «Все ушли на фронт».

За грехи за наши нас простят,

Ведь у нас такой народ —

Если Родина в опасности,

Значит, всем идти на фронт.

Там год за три, если Бог хранит,

Как и в лагере зачёт.

Нынче мы на равных с ВОХРами,

Нынче все ушли на фронт.

У начальника Берёзкина

Ох, и гонор, ох, и понт,

И душа крест-накрест досками,

Но и он пошёл на фронт.

Лучше было б сразу в тыл его.

Только с нами был он смел.

Высшей мерой наградил его

Трибунал за самострел.

Ну, а мы, всё оправдали мы.

Наградили нас потом

Кто живые, тех медалями,

А кто мёртвые — крестом.

И другие заключённые

Пусть читают у ворот

Нашу память застеклённую —

Надпись «Все ушли на фронт».

Всего лишь час дают на артобстрел,

Всего лишь час пехоте передышки,

Всего лишь час до самых главных дел:

Кому до ордена, ну, а кому до вышки.

За этот час не пишем ни строки.

Молись богам войны — артиллеристам.

Ведь мы ж не просто так — мы штрафники,

Нам не писать: считайте коммунистом.

Перед атакой водку? Вот мура.

Своё отпили мы ещё в гражданку.

Поэтому мы не кричим ура!

Со смертью мы играемся в молчанку.

У штрафников один закон, один конец:

Коли, руби фашистского бродягу.

И если не поймаешь в грудь свинец,

Медаль на грудь поймаешь за отвагу.

Ты бей штыком, а лучше бей рукой —

Оно надёжней, да оно и тише.

И ежели останешься живой,

Гуляй, рванина, от рубля и выше.

Считает враг, морально мы слабы.

За ним и лес, и города сожжёны…

Вы лучше лес рубите на гробы —

В прорыв идут штрафные батальоны.

Вот шесть ноль-ноль, и вот сейчас обстрел.

Ну, бог войны, давай без передышки.

Всего лишь час до самых главных дел:

Кому до ордена, ну, а кому до вышки.

Я вам мозги не пудрю, уже не тот завод.

В меня стрелял поутру из ружей целый взвод.

За что мне эта злая, нелепая стезя,

Не то, чтобы не знаю, — рассказывать нельзя.

Мой командир меня почти что спас,

Но кто-то на расстреле настоял.

И взвод отлично выполнил приказ.

Но был один, который не стрелял.

Судьба моя лихая давно наперекос.

Однажды языка я добыл, да не донёс.

И особист Суэтин неутомимый наш

Ещё тогда приметил и взял на карандаш.

Он выволок на свет и приволок

Подколотый, подшитый матерьял.

Никто поделать ничего не смог.

Нет, смог один — который не стрелял.

Рука упала в пропасть с дурацким криком «Пли!»

И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли.

Но слышу: «Жив, зараза! Тащите в медсанбат.»

Расстреливать два раза уставы не велят.

А врач потом всё цокал языком

И, удивляясь, пули удалял.

А я в бреду беседовал тайком

С тем пареньком, который не стрелял.

Я раны, как собака, лизал, а не лечил.

В госпиталях, однако, в большом почёте был.

Ходил в меня влюблённый весь слабый женский пол.

Эй, ты, недострелённый, давай-ка на укол.

Мой батальон геройствовал в Крыму,

И я туда глюкозу посылал,

Чтоб было слаще воевать ему.

Кому? Тому, который не стрелял.

Я пил чаёк из блюдца, со спиртиком бывал.

Мне не пришлось загнуться, и я довоевал.

В свой полк определили. «Воюй», — сказал комбат.

«А что не дострелили, так я, брат, даже рад.»