Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

На выручку пришел мой давний друг адвокат Кешаврао Дешпанде. Я передал ему текст речи. Его голос, казалось бы, звучал идеально, но аудитория все равно отказывалась слушать его. В зале раздавались возгласы:

— Вача! Вача!

И тогда мистер Вача поднялся с места и дочитал мою речь. Аудитория затихла и дослушала ее до самого конца, прерывая чтеца по мере необходимости лишь аплодисментами и выкриками «позор!». Мое сердце наполнилось радостью.

Сэру Ферозшаху речь понравилась. Я был очень счастлив.

Митинг позволил мне завоевать еще более горячие симпатии мистера Дешпанде и друга-парса, чье имя мне не хотелось бы здесь упоминать, поскольку сейчас он занимает высокий пост в правительстве. Они оба решили сопровождать меня в Южную Африку, однако мистер М. Курсетджи, который тогда работал в суде по мелким гражданским делам, отговорил моего друга-парса от поездки, так как намеревался женить его. Другу-парсу пришлось выбирать между женитьбой и поездкой в Южную Африку. Он выбрал первое. Парси Рустомджи компенсировал понесенные мной убытки, а сестры парса, чтобы загладить вину молодоженов, посвятили себя работе с кхади [64] Кхади — изготовленная вручную хлопчатобумажная ткань. Также бывает из шерсти и шелка. . Итак, я простил эту пару. Адвокат Дешпанде не собирался сочетаться браком, но и он не смог отправиться со мной. Сейчас он расплачивается за нарушенное тогда обещание. По пути обратно в Южную Африку я встретил в Занзибаре одного из членов семейства Тьябджи. Он тоже вызвался приехать в Наталь, чтобы помочь мне, но я его так и не дождался. Пришлось мистеру Аббасу Тьябджи отдуваться за него. Так вот и получилось, что все три попытки уговорить адвокатов сопровождать меня в Южную Африку оказались бесплодными.

В этой связи мне вспоминается мистер Пестонджи Падшах. Мы с ним сдружились еще в Англии, познакомившись в одном из вегетарианских ресторанов Лондона. Я был наслышан о его брате мистере Барджорджи Падшахе, за которым закрепилась репутация чудака. Я никогда не встречал его лично, но друзья много рассказывали о его эксцентричности. Например, он так жалел лошадей, что отказывался пользоваться омнибусами; несмотря на выдающуюся память, не получил ни одной ученой степени; воспитал в себе независимый дух; стал вегетарианцем, хотя был парсом. Репутация Пестонджи не была столь незаурядной, но и он прославился на весь Лондон своей эрудицией. Впрочем, мы сошлись благодаря вегетарианству, а не образованности, в которой мне трудно было бы состязаться с ним.

Мы встретились вновь в Бомбее. Он служил главным нотариусом в Высоком суде. Когда наши пути снова пересеклись, он участвовал в составлении словаря верхнего гуджарати. Не осталось ни одного товарища, к кому бы я не обратился с просьбой помочь мне в Южной Африке. Пестонджи Падшах не только наотрез отказался помогать мне, но и настоятельно советовал больше вообще не возвращаться туда.

— Вам ничем нельзя помочь, — сказал он. — И мне не нравится сама по себе идея вашего возвращения в Южную Африку. Вам мало работы в нашей стране? Посмотрите хотя бы на мое нынешнее занятие — составление словаря родного языка требует еще долгого и кропотливого труда. Особая проблема для меня — научные термины. Но это лишь одна из многочисленных возможностей. Только подумайте, какая бедность царит здесь. Не сомневаюсь, что индийцы в Южной Африке бедствуют, но мне бы не хотелось, чтобы такой человек, как вы, пожертвовал всем ради этой работы. Давайте добьемся права на самоуправление здесь и так поможем индийцам в Натале. Понимаю, что не смогу вас убедить, но я не посоветую никому из наших общих знакомых связать с вами свою судьбу.

Хотя его речи не пришлись мне по душе, мое уважение к Пестонджи Падшаху тем не менее только возросло. Меня тронула его любовь к родной стране и языку. Этот разговор еще больше сблизил нас. Мне была понятна его точка зрения, но я не собирался бросать свою работу в Южной Африке, а только укрепился в решении продолжить ее. Истинный патриот не может позволить себе оставить без внимания даже самую малую возможность послужить родине. И для меня были вполне ясны строки «Гиты»:

Сэр Ферозшах значительно облегчил мою задачу. Из Бомбея я отправился в Пуну. Здесь было две партии. Мне, как я уже упомянул выше, требовалось заручиться поддержкой людей, придерживающихся самых разных мнений. Сначала я встретился с Локаманьей Тилаком. Он сказал:

— Вы правильно делаете, добиваясь поддержки всех партий. Не может быть двух и более разных мнений о том, что происходит в Южной Африке. Однако председателем должен быть человек беспартийный. Познакомьтесь с профессором Бхандаркаром. Он оставил общественную деятельность, но ваша проблема может заинтересовать его. Повидайтесь с ним, а потом дайте мне знать о результатах вашей встречи. Я желал бы помочь вам всем, чем смогу. И, разумеется, вы можете обращаться ко мне в любое время. Я в вашем полном распоряжении.

Это была моя первая встреча с Локаманьей, и она сразу же открыла мне секрет его необыкновенной популярности.

Следующим в моем списке был Гокхале. Я разыскал его в парке колледжа Фергюссона. Он очень доброжелательно встретил меня и покорил изяществом своих манер. С ним я тоже встретился впервые, но у меня было такое чувство, словно мы знаем друг друга много лет. Сэра Ферозшаха я представлял Гималаями, Локаманью — океаном, Гокхале — Гангом. В священной реке можно освежиться. Гималаи неприступны, переплыть океан сложно, а Ганг манит тебя своими водами. Я бы с радостью плавал по нему в лодке с веслами.

Гокхале тщательно проэкзаменовал меня, словно ученика. Он рассказал мне, с кем следует встретиться и как найти подход к каждому из них. Потом попросил разрешения посмотреть текст моей речи. Он показал мне колледж, заверил, что всегда готов помочь, и пожелал узнать результаты моей дальнейшей встречи с доктором Бхандаркаром. Я ушел от него несказанно счастливым. Гокхале-политик занимал в моем сердце совершенно особое место на протяжении всей своей жизни. Занимает и сейчас.

Доктор Бхандаркар тоже принял меня с той теплотой, с какой отец встречает сына. Я посетил его в полдень.

Сам по себе факт, что я в такой час был занят деловыми встречами, показался любопытным этому неутомимому ученому мужу. Я попросил его стать тем самым беспартийным председателем намечавшегося митинга и встретил его горячее одобрение, выразившееся в восклицаниях: «Как раз то, что мне нужно!»