Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Тогда я не понимал и не верил, что посты могут быть столь эффективны. Но, заметив, что вышеупомянутый друг соблюдает их с пользой для себя, я последовал его примеру и начал держать пост на экадаши в надежде облегчить соблюдение обета брахмачарьи. Как правило, индусы позволяют себе в постный день молоко и фрукты, но такой пост я уже и так держал ежедневно. И потому теперь, постясь, позволял себе лишь пить воду.

Когда я приступил к эксперименту, индусский месяц шраван и исламский рамадан совпали по времени. Семья Ганди давала не только вишнуитские, но и шиваитские обеты, а также посещала шиваитские храмы, кроме собственно вишнуитских. Некоторые члены семьи соблюдали прадоша [100] Прадоша — пост, длящийся до наступления вечера. в течение всего месяца шраван. Я решил поступать точно так же.

Эти важные эксперименты проводились на ферме Толстого, где мистер Калленбах и я жили вместе с несколькими семьями сатьяграхов , участников сатьяграхи. Были там и молодые люди, и дети. Для детей мы открыли школу. Среди подростков было четверо или пятеро мусульман. Я постоянно помогал им соблюдать все религиозные обряды, следил за тем, чтобы у них была возможность совершать ежедневный намаз. Молодежь из числа христиан и парсов я тоже считал своим долгом побуждать к соблюдению всех религиозных обрядов.

Я убедил молодых мусульман держать пост в течение всего рамадана. Разумеется, я и сам держал прадоша, но теперь предложил молодым индусам, парсам и христианам присоединиться ко мне. Я объяснил им, насколько это хорошо — стремиться к самоотречению вместе с другими людьми. Многие обитатели фермы поддержали мое предложение. Юные индусы и парсы не подражали мусульманам во всем, поскольку это было и не нужно. Мусульманам приходилось ждать своего завтрака до захода солнца, а остальным не требовалось поступать так, и потому у них освобождалось время, чтобы приготовить вкусную еду для своих мусульманских друзей. Точно так же индусы не обязаны были составлять мусульманам компанию, когда те принимали пищу после захода солнца, и, конечно, все, за исключением мусульман, позволяли себе пить воду.

В результате подобных экспериментов наша молодежь сумела осознать всю пользу постов. В этих молодых людях выработался превосходный esprit de corps [101] Боевой дух ( фр. ). .

На ферме Толстого все без исключения придерживались вегетарианской диеты, уважая, как я должен с признательностью отметить, мои убеждения. Мусульманские молодые люди, должно быть, скучали по мясу во время рамадана, но ни один из них ни разу не намекнул мне на это. Они довольствовались вегетарианскими блюдами, а молодые индусы часто готовили для них вегетарианские кушанья, которые соответствовали нашей простой жизни на ферме.

Я намеренно отклонился здесь от основной темы главы, ведь нигде больше не смог бы поделиться столь приятными для меня воспоминаниями. Кроме того, я вскользь упомянул одну из присущих мне особенностей: я всегда любил привлекать соратников ко всему, что казалось мне полезным. В данном случае пост стал для них чем-то новым. Благодаря постам прадоша и рамадан я смог легко убедить их в том, что пост необходим, поскольку является эффективным средством самоограничения.

Атмосфера самоограничения естественным образом установилась на ферме. Все ее обитатели теперь начали присоединяться к нам и держать частичный или полный пост, что, как я уверен, пошло им только на пользу. Не могу точно сказать, насколько глубоко самоограничение затронуло их сердца и помогло ли им в стремлении побороть свои чувственные желания. Как бы то ни было, я сам получил большую пользу, как физическую, так и духовную. Впрочем, я знаю также и то, что посты и другие подобные средства самоограничения не могут оказывать одинаковое влияние на всех.

Пост поможет усмирить животные страсти, только если он соблюдается ради самоограничения. Некоторые из моих друзей, например, обнаружили, что посты, напротив, стимулировали их низменные страсти и аппетит. Пост бессмыслен, если не сопровождается непрерывным умственным стремлением к самоограничению. В связи с этим уместно вспомнить знаменитые строки из второй главы «Бхагавадгиты»:

Посты и подобные им средства нацелены, таким образом, на самоограничение, но это далеко не все, и если физический пост не сопровождается постом духовным, то он может считаться лишь притворством и непременно закончится катастрофой.

Читатель, я надеюсь, помнит о том, что в этих главах я описываю многое, о чем не упомянул совсем или упомянул вскользь в своей работе по истории сатьяграхи в Южной Африке. И если он действительно помнит об этом, то легко проследит связь между последними главами.

По мере того как население фермы увеличивалось, возникла необходимость позаботиться об образовании детей. Среди них были мальчики из семей индусов, мусульман, парсов и христиан, а также несколько девочек-индусок. У нас не было возможности (а я и не считал это важным) нанять для них профессиональных учителей. Возможности не было потому, что квалифицированных индийских учителей вообще было очень мало, и даже те, к кому мы могли обратиться, не желали отправиться в место, расположенное в двадцати одной миле от Йоханнесбурга, на весьма скромное жалованье. Мы не располагали лишними средствами. Как мне казалось, не было необходимости привозить на ферму учителей со стороны еще и потому, что я не питал доверия к официальной системе образования и надеялся на основе нового опыта и с помощью экспериментов найти более правильный подход. Уверен я был в одном: в идеальных условиях подлинное образование детям могли дать только их родители с минимальной посторонней помощью. Обитатели фермы Толстого стали единой семьей, в которой я был отцом, а посему я обязан был взять на себя ответственность за обучение детишек.

Несомненно, подобная концепция не была лишена изъянов. Все эти дети не жили со мной с раннего возраста, воспитывались в разных условиях и в окружении разных людей и даже не принадлежали к одной религии. Как мог я по достоинству оценить каждого из них в этих новых условиях, пусть даже я и был теперь отцом большого семейства?

Но поскольку я всегда ставил во главу угла духовную культуру и выработку характера, поскольку был уверен в том, что нравственное образование в одинаковой степени доступно всем, независимо от возраста и воспитания, то принял решение оставаться с молодыми людьми двадцать четыре часа в сутки как их истинный отец. Я считал выработку характера фундаментом любого образования, и если фундамент этот закладывается на совесть, то остальному, по моему мнению, дети могут научиться самостоятельно или с помощью друзей.