Николай Козлов - Хранить вечно

Ян Янович Буйкис-Шмидхен, отказавшись от славы, помог разоблачить опасных преступников. Став с июля 1917 года членом партии большевиков, он был выдвинут на работу в ВЧК.

Сам Дзержинский поручил ему, Спрогису и другим чекистам опасное и тонкое дело — войти в те круги, которые заинтересовали ВЧК, сблизиться с ними, завоевать их полное доверие.

Не каждому из оперативной группы удалось вполне успешно справиться с заданием, требующим знания стратегии и тактики, темперамента, характера и психологии противника.

Шмидхену и Спрогису, выехавшим в Петроград, понадобилось около двух месяцев, пока их, как вполне «надежных» людей, представили британскому морскому атташе Кроми. Тот, убедившись, что перед ним «свои люди», рекомендовал чекистов Локкарту.

…На другой и третий день, 4 и 5 сентября, «Правда», «Известия» и другие газеты опубликовали подробности заговора. Всюду рядом с именами Локкарта и Рейли указывалось имя шпиона Шмидхена, пытавшегося завербовать на сторону англичан неподкупного командира советской воинской части, верного солдата революции. Имя командира не называлось. Ни одним словом советская печать не упрекнула представителей Соединенных Штатов Америки, хотя их роль в заговоре послов была хорошо известна ВЧК.

Наследство Робинса в России еще не было растрачено.

Сенсационные известия в первую неделю сентября заняли первые полосы английских, французских и других западноевропейских газет. Одни писали о провале Локкарта, другие — о кознях ЧК и попирании неприкосновенности иностранных дипломатов в большевистской России, о красном терроре и наступлении на демократию, на святые права личности.

Печать Соединенных Штатов ограничивалась публикацией туманных сообщений со ссылкой на другие официальные источники и своей точки зрения предпочитала не высказывать.

Лишь к концу первой недели сентября жена Дзержинского, Софья Сигизмундовна, находившаяся в Швейцарии, получила в Цюрихе долгожданное письмо от Феликса Эдмундовича, присланное с дипломатическим курьером в советскую миссию:

В постоянной горячке я не могу сегодня сосредоточиться, анализировать и рассказывать. Мы — солдаты на боевом посту. И я живу тем, что стоит передо мной, ибо это требует сугубого внимания и бдительности, чтобы одержать победу. Моя воля — победить, и несмотря на то, что весьма редко можно видеть улыбку на моем лице, я уверен в победе той мысли и движения, в котором я живу и работаю. Это дает мне силы… Я думаю о вас, хотелось бы, чтобы ваш приезд не совпал с моментом наивысшего напряжения борьбы.

Письмо рыло датировано 29 августа.

…Сидней Рейли, прочитав утром 1 сентября сообщение о покушении на Ленина в свежем номере «Правды», который принес ему посланный на разведку Сергей Доронский, не торопясь, обдумывал дальнейший путь.

— Теперь кровь польется ручьями, — сказал Доронский.

— Еще неизвестно, чья польется кровь, — оборвал его Рейли, скомкав газету.

Утром следующего дня он развернул пахнущие типографской краской газеты уже в Клину, по пути в Москву. На этот раз в столицу ехал американский журналист мистер Рейз. Его лицо прикрывали большие роговые очки.

Отношение к американским журналистам в Советской России было самым наилучшим. Достаточно было предъявить визу, и никто не будет рассматривать ее. Да и установить подделку было бы трудно: химик Рейли работал тонко.

Рейли разыскал в Москве Дагмару у одной из своих секретных сотрудниц Веры Петровны, сообщницы Фанни Ройд-Каплан. Каплан уже расстреляли, а до Веры Петровны ЧК пока не добралась. Избежала ареста и Дагмара.

— Ко мне пришли с обыском, — сказала она Рейли. — Но я умею прятать не только свои, но и ваши деньги и ценности. Они нашли лишь часть того, что принадлежит вам. Два миллиона тысячерублевыми банкнотами вы можете получить.

Это было то, что требовалось Рейли. С двумя миллионами он сумеет скрыться. Но Дагмаре он сказал:

— Вас не арестовали не случайно. Надеются, что вы наведете на мой след. Берегитесь! И не забывайте, что я еще ни разу не промахнулся, стреляя по любой цели.

В голосе его звучала угроза. Но Дагмара рассмеялась и на прощанье даже заявила, что не потерпит его измены, где бы он ни находился.

А находился Рейли всюду, как бог в трех лицах. В одном месте он купец. В другом — советский служащий. В третьем — рядовой партийный работник… Прежде чем пересечь советскую границу, он всюду оставлял агентуру. Создавал вместо провалившихся новые явки.

Лишь через несколько недель с поддельным немецким паспортом в облике смиренного пастора он перебрался в Ригу, потом в Норвегию, обосновался на пару дней в Бергене, а оттуда благополучно отбыл в Англию для доклада начальству.

Рейли сожалел об упущенных возможностях. Проклинал жалкого предателя Маршана, расчетливого Берзина, медлительного Пуля, не сумевшего продвинуться к Вологде, и одобрительно вспоминал только Савинкова, огорчаясь, что не удалось с ним еще раз встретиться.

Но Рейли недолго предавался невеселым раздумьям по поводу первого в своей жизни провала. В конце концов, ничто не вечно в этом подлунном мире. Преходящи и огорчения. Он просто временно сошел с российской сцены, чтобы появиться на ней снова несколько месяцев спустя.

Он твердо решил получить сполна по всем неоплаченным счетам и довести до конца воплощение в жизнь своих замыслов.

Рейли никто не защищал. Он должен был сам защищаться и восстановить подорванный престиж.

А Локкарт был уверен в том, что против него кроме показаний Берзина не окажется веских улик. Он успел уничтожить записную книжку, в которой были зашифрованы адреса, явки и суммы, затраченные на финансирование заговора.

Локкарт не такой болван, как этот Каломатиано, у которого при обыске на квартире нашли даже сведения о количестве пулеметов и винтовок, выпускаемых Тульским оружейным заводом, и фамилии трех десятков агентов.

Единственная бумажка с почерком Локкарта, попавшая в руки ЧК, — удостоверение, выданное Шмидхену. Но оно написано так, что виновниками можно считать только латышей. Они попросили пропуск к англичанам — он дал…

Обо всем Локкарт шифром телеграфировал в Лондон. Оттуда не замедлили ответить. 6 сентября лорд Бальфур [18] Артур Джеймс Бальфур (1848—1930) — в 1916—1919 годах министр иностранных дел Англии, один из организаторов антисоветской интервенции. прислал в Наркоминдел ультимативную телеграмму, потребовав «немедленного удовлетворения и строгого наказания всякого ответственного или принимавшего участие» в аресте Локкарта лица.

Будто сговорившись с англичанами, такие же выражения счел уместными в телеграмме Пишон [19] Стефан Жан Мари Пишон (1857—1933) — министр иностранных дел в кабинете Клемансо, ярый враг Советского государства. из Франции.