Виктор Петелин - Заволжье: Документальное повествование

— Леля, если я тебе дорог, если ты дорожишь моим расположением к тебе, устрой так, чтобы твои отношения с инспектором были хорошие. Делай что хочешь и как хочешь. Никаких объяснений я не принимаю. Если ты не сумеешь снискать расположения инспектора, — не будет и моего. У меня на это есть очень веские резоны. Это не крайность. И не думай, что я толкаю тебя на заискивание. Это тебе не грозит. А вот другая крайность для тебя большой риск. Бойся этого. И истребляй в себе зазнайство.

В тихий полдневный час 4 декабря 1897 года Александра Леонтьевна сидела за столом своей маленькой и неуютной комнатки и задумчиво смотрела в окно. Мимо проходили редкие прохожие, среди которых мелькали знакомые лица, но она не обращала на них никакого внимания. Прямо перед ней возвышался большой купеческий дом, только что к нему подъехал сам хозяин, видно, обедать, но и на это «событие» на тихой улочке она никак не отреагировала. Как хорошо снова взяться за перо и начать осуществление давно задуманной драмы... Сколько она знает случаев, когда люди по совсем незначительному поводу начинают враждовать между собой, образуются две партии, начинаются взаимные контры, пересуды, подсиживания, которые иной раз приводят к трагическому концу одной из жертв возникшего конфликта... И сколько лицемерия!.. Сколько затраченных впустую сил!.. Взять хотя бы вчерашний вечер... Она пошла к соседке Настасье Степановне в надежде отдохнуть от одиночества, которое ее всегда тяготило и в Сосновке, а что она нашла у нее?.. Настасья Степановна читала рассказ Короленко «Лес шумит». Но разве она была взволнована этим рассказом? Нет! Она больше думала о том, какое впечатление она производит на собравшихся мужчин... Она не могла усидеть спокойно на диване во время чтения... Скакала, как канарейка по жердочке, строила глазки, кокетничала... Смешно было смотреть на нее, да и только. При чтении наиболее рискованных фраз краснела, а то и пропускала их совсем... Зачем же тогда собираться? Досадно! Все впечатление от произведения испортила... Стоит ли идти в следующую среду к ней? А студент Курденко, учитель детей доктора Бадигина, только и говорил о деньгах: деньги — это сила, и признавался, что его заветная мечта — это поиграть в Монако в рулетку, он уже давно изучил рулетку и у него уже есть своя безошибочная теория игры, по которой он непременно должен выиграть. А ведь это мечты совсем юного, безусого дурня...

Тихо вошла Анюта и положила на стол письмо из Сосновки. Александра Леонтьевна торопливо схватила его, разорвала конверт.

— Ты иди, Анюта, — бросила она служанке, которая продолжала стоять. — Я потом позову тебя.

Целую неделю не писал ей Алексей Аполлонович. Она не знала, что уж и подумать. Сегодня проснулась и почему-то решила, что он тут на диване, посмотрела с радостью туда— а никого там не оказалось. И сразу вздрогнула от огорчения... Еще шестнадцать дней ждать свидания.

Александра Леонтьевна прочитала письмо и задумалась. Алексей Аполлонович снова вернул ее к разговору о Леле, о его характере, неуживчивом и неуступчивом. Все его предложения и советы, как всегда, правильны и логичны, но как ей-то тяжело проводить все эти советы и предложения в жизнь... Сколько милых отговорок и прекрасных слов скажет ей ее Лелечка, как только она что-нибудь посоветует или предложит вопреки его желаниям...

Ее мысли прервались от грохота упавшего ведра, покатившегося по лестнице. Тут же по лестнице затопали шаги, как будто небольшое стадо слонов поднималось вверх в ее комнату. Затем дверь с шумом раскрылась, и на пороге показался Алеша, возбужденный и виноватый.

— Мамуля, я нечаянно опрокинул ведро, задел ранцем, оно и покатилось.

— Значит, опять хозяйка будет ругаться. Ты бы поосторожнее проходил по этой проклятой лестнице. Иди раздевайся...

— Это от папули?— Алеша, словно и не обратив внимания на ее слова, уже подходил к матери. — Дай почитать, мамуля.

— Иди раздевайся, потом почитаешь... Что у тебя новенького?

— Вчера произошел жуткий скандал на репетиции...

— Ах, да... Ты же мне не рассказывал еще об этом.

— «Бедность не порок», наверное, не удастся поставить. Наша устроительница Крыжина обиделась на старшин клуба и уговорила всех участников отказаться играть. Я не присутствовал на этом скандале, но говорят, что было много сказано обидных слов с обеих сторон.

—.Ну, бог с ними, Лелюша, пускай грызутся, нас это не касается...

— Как это не касается? Очень даже касается... Опять ко мне придрался инспектор. Мне рассказывали о том, как они все там переругались. Ну, понятно, я развеселился, тут же ко мне подлетел инспектор и заявил, что я не умею вести себя в клубе. До каких же пор, мама, он будет придираться ко мне? Что, мне совсем нельзя повеселиться, что ли? Постоянно набрасывается на меня... Инспектор не имеет права делать мне замечаний в клубе. И вообще не имеет права повышать на меня голос... Я не привык к такому обращению... Ненавижу инспектора...

Столько ярости было в голосе Алеши, что Александра Леонтьевна даже испугалась за него: лицо исказилось, голос стал хриплым, глаза засверкали неподдельным гневом.

— Успокойся, успокойся, веди себя все-таки поскромнее, Лелюша. Мы тут живем-то всего несколько месяцев... Постарайся привыкнуть к новой обстановке... Ты еще не всегда умеешь себя держать в обществе, держишь себя слишком развязно, а это всегда обращает на себя внимание...

— А что, я все время должен ему кланяться, что ли? Я ненавижу его и не собираюсь ему уступать, — последние слова Алеша уже прохрипел с каким-то булькающим клокотанием.

— Что с тобой, Леля?

— Что-то горло болит.

Александра Леонтьевна потрогала горло, нащупала гланды.

— Да, у тебя гланды распухли. А голова болит?

— Очень тяжелая. На последнем уроке я уже еле-еле соображал, — Алеша быстро сообразил, что перед ним открывается возможность поваляться завтра в постели за любимым Фенимором Купером.

— У тебя жар, — Александра Леонтьевна потрогала и его лоб. — Раздевайся, ложись в постель, я вызову доктора Бадигина. Видно, я тебя заразила: у меня уж несколько дней горло болит. Правда, оно уже в порядке от ихтиолового полоскания.

Александра Леонтьевна не на шутку забеспокоилась. Все это время она жила только Лелиной жизнью, остро переживая все, что с ним происходило. Сколько она уже пережила в Сызрани, от одиночества, от безденежья, от бессилия что-либо поправить... И вот заболел Леля.

Алеша воспользовался этим и решил не делать на завтра уроки. Потом как-нибудь... Голова была у него действительно тяжелая, но болезнь была только на подходе, и он еще не почувствовал ее. Он закрылся у себя в комнате, пополоскав, конечно, как мать велела, горло, и завалился в постель с книжкой в руках. Великолепно уловил Байрон одну из черт человеческой натуры, сказав в «Чайльд Гарольде», что «есть наслажденье в бездорожных чащах, отрада есть на горной крутизне». Как увлекательны приключения Натаниэля Бампо... Сколько романтических происшествий происходило с ним... Вот бы познакомиться с таким, как Чингачгук, побывать в индейских поселениях, поохотиться в вольных прериях и нетронутых лесах...