Виктор Петелин - Заволжье: Документальное повествование

Вернулся Алеша раздосадованный. Оказалось, что он сделал непростительную ошибку — умножение вместо сложения.

— Это моя старая ошибка, на сколько и во сколько раз. Она меня и спутала, — признался Алеша. — Никак, мама, не пойму, что со мной происходит. Вот сегодня из геометрии получил три. Ведь хорошо знал урок, но путался, неясно излагал. Хочу сказать одно, а получается какая-то ерунда, нужные слова не подворачиваются. Вот и сейчас...

— Это ничего, бывает со всяким, только ты не волнуйся, когда отвечаешь урок, спокойно вспомни все, что знаешь, подумай, а слова сами придут, — говорила Александра Леонтьевна, — а как твои отношения с инспектором, налаживаются?

— Да, инспектор очень хорошо меня встретил. Теперь, мама, меня больше не манит шалить и веселиться в училище, потому что у меня есть другие места повеселиться. Могу тебе пообещать, что весь остальной год все учителя будут хорошо ко мне относиться. Сегодня у Бадигиных танцы. Можно, мама, я пойду к ним?

— Конечно, иди, только перепиши задачки-то...

Алеша вскоре ушел. Александра Леонтьевна села за свой рабочий стол. Вот уж несколько недель волнует ее одна и та же тема, а писать ей некогда. Вплотную взялась только три дня назад, почти никуда не выходила, а написано только пять с половиной страниц... Работы еще много. А что получится — не знает.

Часов в одиннадцать под окнами раздался резкий свист, а потом раздался топот на лестнице. Александра Леонтьевна испуганно вскочила, оторвавшись от рукописи. Так и есть. В комнату влетел возбужденный Алеша.

— Леля, ну что с тобой прикажешь делать? Опять хозяевам спать не даешь... Ведь завтра же на тебя будут жаловаться.

— А ты бы, мама, видела, с каким злобным выражением Ольга Николаевна прошипела на меня. Я же не знал, что так поздно.

«Странно все это, на Лелю со злостью шипят, а со мной сплошные любезности», — подумала Александра Леонтьевна.

— Мама, а когда мы переедем отсюда? — спросил Леля.

— Не знаю, Леля. Может, через месяц... Я подыскиваю квартиру, но пока нет ничего подходящего. Здесь мы не останемся. Сколько ни просила, чтобы под окном столовой не выплескивали из горшков и из шаек — как с гуся вода, все выплескивают.

— А что будет весной, мама, страшно подумать. Мам, давно хочу тебя спросить: почему хозяева такие двуличные?

— Они, Леля, не двуличные, им просто не хочется портить со мной отношения...

— Нет, мама, не могу переносить такой христианской религии, как у Александровых. Они молятся, а делают совсем противоположное. Отчего в первые времена христианства было иначе? Как хорошо это изображено в «Истории религии», когда я читал эту книгу, я чувствовал в себе способность так же умереть, как первые христиане. Отчего христианство потеряло свою силу, или оно перестало удовлетворять потребности?..

— Леля, ты ведь знаешь, что бывают целые периоды в истории, создающие подъем духа масс, но этот подъем не может продолжаться бесконечно. Наступают периоды, когда прогрессивное перестает развиваться, так и христианство, которое в наши дни действительно утратило свою свежесть, свою юность и вошло в жизнь в виде сухой морали. Может, поэтому некоторые люди верят в бога по привычке, по традиции, а не по велению сердца и души. Ну, ладно, поговорили, давай спать. Ты все уроки, сделал?

— Что ты беспокоишься? Я теперь сам забочусь об уроках, мне неохота получать двойки. Я теперь стал серьезный мужчина. Спокойной ночи, мама.

Александра Леонтьевна долго еще смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Дай бог не сглазить, думала она, а пожаловаться на него грех. Голова у него все-таки работает, несмотря на увлечение танцами, коньками, ухаживанием за девочками. Очень добросовестно занимается, даже приятно смотреть. На днях географию учил не поднимая головы, не отвлекаясь, а третьего дня до десяти часов просидел за уроками. Надолго ли? Вчера не учились в училище по случаю тридцатиградусного мороза, так вместо того, чтобы посидеть за книгой, пошел к Пушкиным на танцевальный урок. Правда, вернувшись, повторил геометрию еще раз... Нет, она очень довольна им.

После своей болезни он очень переменился, стал степенным, точно возмужал, а главное, очень усердно занимается уроками. Сердце радуется, глядя на него, как он без принуждения берется за книгу и учит урок с полным вниманием. Да и отметки неплохие за эти две с половиной недели, начиная с 7 января: история — 3; французский — 4,4; геометрия — 3,4; алгебра —4; география — 4.

Из алгебры была письменная работа, еще не принес учитель тетрадей, но Леля говорит, что задачу он решил правильно. Так приятно видеть, что удовольствия не увлекают теперь его настолько, чтобы он ради них манкировал уроками. Кажется, теперь у него вырабатывается норма, при которой есть возможность посвящать «науке время, потехе час». Правда, у Пушкиных поставили бильярд и Леля уже играл на нем с Сашей и Мишей, и когда он рассказывал, как он попадал в шары и сажал шары в лузу, надо было видеть, как он восторгался двумя старшими Пушкиными, которые играют настолько хорошо, что их в партнеры принимают взрослые.

Да, тут ничего не поделаешь, опасный возраст и увлекающаяся натура. Какая-то безудержная в отстаивании своих страстей, желаний.

Александра Леонтьевна долго еще перебирала в памяти события последних дней. Ее поразил визит Дряхловой, которая просидела у нее часа два и была очень мила и гораздо проще обыкновенного. Пришлось показат ей «Подружку», а когда та заинтересовалась, хотела ей презентовать, но та отклонила и взяла с тем, что отдаст деньги. Даже попросила дать ей еще экземпляр в переплете для подарка племяннику.

Вот когда Александра Леонтьевна пожалела, что Алексей Аполлонович не оставил ей больше экземпляров. Может, этот рассказ прочитать на литературном вечере в училище, на который ее так любезно пригласил директор, когда она пришла платить деньги за Лелю? Нет, не годится...

Александра Леонтьевна, вспомнив об этом разговоре, тяжело вздохнула. Сколько унижений приходилось ей испытывать из-за отсутствия лишних денег. Вот и на этот раз директор просил принять участие в кассе для вспомоществования бедным реалистам. Члены этой кассы делают годовой взнос в шесть рублей. Конечно, она сделала вид‚ что с удовольствием согласилась, но денег тотчас не отдала. Не могла же она признаться в своем безденежье. Попросила прислать устав общества. А тут Леля явил, что нужно за танцы заплатить, инспектор велел принести. Девятнадцатого срок платы за квартиру, вынь да положь восемь рублей. Купила галоши Леле за два с пололовиной рубля, темненькой сарпинки ему на три рубашки, себе на кофточку, с Моновскими пора рассчитаться за сено, — около трех рублей, наверное, да Ивану копеек пятьдесят, не зря же он ходил за Серым... Купила Алексею Аполлоновичу на штаны очень хорошей двухрублевой материи, только как вот сшить ему без мерки. Придется кроить по Лелиным, припуская на ширину. Деньги, деньги так и исчезают, словно песок между пальцами. Только занимать ни за что не будет. Уж лучше заложить брошку. Всего не переделаешь, всех дыр не залатаешь. С этими малоутешительными мыслями она перевернулась на другой бок и крепко заснула.