Анна Блинова - Экран и Владимир

Вернемся к вопросу: любит ли герой Высоцкого Софи? Высоцкий не прилагает усилий к тому, чтобы зрителя в этом чувстве Бенгальского-Коваленко убедить, а слова человека с утомленным лицом и совсем уж не бодрой походкой остаются лишь словами, похожими на грустную шутку: «…а я уже говорил, что люблю тебя?… Только, пожалуйста, подумайте серьезно, потому что в Петербург приезжает князь Бобруйский-Думбадзе. А он, вероятно, тоже будет просить вашей руки, мадемуазель». Лионелла Пырьева считает, что такое — шутливое и краткое — признание в любви — это издержки сценария и режиссуры: на фоне опасностей, а отчасти и романтики революции любовь ее героини и героя Высоцкого могла бы выглядеть гораздо ярче.

Надо сказать, что, судя по киноролям, Высоцкий, обладающий огромным потенциалом нежности, страсти и способности к увлечениям в своей реальной жизни, отрицательно относился к любви на экране. Его герои в кинематографе не были захвачены этим чувством, увлекательным для зрителя и делающим многие сюжеты более интересными. Какой-то темной страстью обуреваем, правда, Иван Рябой из «Хозяина тайги», но это не то чувство, которое делает честь человечеству. Если бы мы на этой странице перечислили все его роли, то получили бы полное право сказать, что герои Владимира Высоцкого — не любят. Но этого права нас, к счастью, лишает последняя роль актера, великая его роль — Дон Гуан из «Маленьких трагедий». Для Высоцкого было, видимо, очень важно не профанировать высокое чувство в тривиальных фильмах. Стихи Пушкина дали ему возможность сказать, наконец, с экрана, что такое, по его мнению, — любовь.

Итак, не чувствуется ничего и близкого любви, которую должен по сценарию испытывать Бенгальский-Коваленко к Софи. Так играет Высоцкий. На совет, например, одного из артистов одесского варьете «Не опоздайте на поезд», он равнодушно, почти уныло (но в нем слышится и очень скрытая тревога — предчувствие драмы!) отвечает: «Ну, никогда! Это же будет наше свадебное путешествие». Счастливого жениха не видится в герое Высоцкого. Разве что все это он глубоко, очень глубоко прячет? Так глубоко, что, увы, этого не видит и зритель?

В этом «нищем» нельзя узнать ни Жоржа Бенгальского, ни Высоцкого

В последней сцене с участием Высоцкого начальник одесской жандармерии (Е. Копелян) вступает в яростную драку с разоблаченным им Бенгальским-Коваленко. Драться умел Высоцкий и в реальной жизни со знанием дела, и его Коваленко дважды, сильно, красиво, бросал шефа жандармов на пол склада костюмов варьете. Но одержать победу над Думбадзе ему все-таки не удалось: тот, до-нельзя избитый, лежащий на полу, прицелился, выстрелил и смертельно ранил Николая Коваленко в живот. И вот он идет — медленно, трудно, от стояка, по стенке, мимо Думбадзе, не обращая на недавнего врага больше никакого внимания. Жизнь уходила, и было уже ни до чего, ни до кого. Это состояние своего героя актер передает с глубочайшим трагизмом.

Сколько героев Высоцкого умерло на экране? Бенгальский-Коваленко из «Опасных гастролей»; русский военнопленный шофер Солодов в «Единственной дороге», — в совместном с Югославией фильме, забитый немецкими сапогами, раздавленный машиной предателя из своих же, офицер Брусенцов из фильма «Служили два товарища», Дон Гуан из «Маленьких трагедий». Не много ли для поэта, который считал, что смерть прежде всего настигает тех, «кто понарошку умирал»? Увы, он не берег своей жизни ни по реальным поступкам, ни по мистическим приметам. Правда, в 1969 году жизни оставалось на долгие годы, и казалось, что можно еще многим пренебречь…

Пресса 1969 года осудила фильм «Опасные гастроли» за то, что в нем «революция представлена в игривом духе. Авторы фильма не постеснялись изобразить революцию в стилистике представлений этого варьете». Так считает И. Рубанова, так пишет она в своем буклете о Высоцком. Она же критикует Высоцкого за то, что он, актер, не развел в разные стороны два воплощения Бенгальского-Коваленко, — там, где он артист варьете, и там, где он революционер-подпольщик. К тому же, по ее мнению, Высоцкий везде только фатовато таинствен и холодно взвинчен.

Вряд ли эти высказывания можно принять за объективное исследование роли и фильма. О вкусах не спорят, и человек имеет право на собственное мнение. Мы не можем осуждать И. И. Рубанову за то, что она именно так высказывалась о революции октября месяца 1917-го года — в 1969-м году. Через двадцать с лишним лет она, может быть, сказала бы совсем иначе. Иные времена, иные и песни! О Высоцком, который «не отбил» два воплощения своего героя, не разъединил одно с другим, критик в те годы тоже имела право думать и высказываться подобным образом. Но «Высоцкий везде только фатовато-таинствен и холодно взвинчен», — это ведь ее личное, не конъюнктурно-официальное мнение. И на самом деле, с нашей точки зрения, — неправильное, вкусовое.

Основная краска, которой пользуется Высоцкий, создавая образ Бенгальского-Коваленко — это износ организма человеческого. Он играет вконец усталого человека, замученного слишком активной, своей двоякой деятельностью, на границе слома сил духовных и физических. В одной из сцен передачи листовок он опирается спиной о стену, сгибается чуть ли не пополам, тяжко вздыхает. Вспомним: «В Киев, вероятно, приду не я…». Увы, такое показать Высоцкому было не очень сложно: он и в реальной своей жизни часто бывал на сломе собственных сил, живя и работая на износ.

Фатовато-таинственное, усмотренное И. Рубановой в игре Высоцкого, не было самоцелью. Оно необходимо было для его героя, который вел двойное существование, скрытое и явное. И было б жаль, если б актер в некоторых сценах не играл бы этакого небрежно-артистического Бенгальского. Претензий к Владимиру Высоцкому — очень мало, хоть роль эта и не самая лучшая из его работ.

Не поднялся выше среднего уровня и фильм. Сценарий не предоставил возможности яркой игры и таким актерам, как Н. Гринько, как Е. Копелян. Правда, герой Е. Копеляна не менее зловещ, чем его же персонаж в «Интервенции», а Лионелла Пырьева мила и кротка в роли Софи. Естественно выглядит и Г. Юматов в роли симпатичного, славного рабочего-революционера. Но все это лишь за счет немалых собственных актерских усилий…

— Лионелла Ивановна, Вы с ранней молодости знали Высоцкого, и Вы наблюдали в «Опасных гастролях» как строился образ Бенгальского-Коваленко. Может быть, это была не та роль, которую Высоцкий мог бы полюбить? Она хоть и главная, и по продолжительности очень большая, но разве всегда имеет первостепенное влияние количество метров пленки на результат работы? Вот и фильм этот — интрига есть, персонажи, могущие завоевать внимание зрителя — есть, элементы детектива — тоже есть. А фильма хорошего — нет!