Анна Блинова - Экран и Владимир

Да, — пока я была в Ленинграде, а Володя у меня в квартире, он не только «забавлялся» шампанским. И не только писал стихи. Счета, которые я вынуждена была оплатить за его телефонные разговоры с Парижем, достигли сотни рублей. Сейчас это смотрится небольшой суммой, но в те времена это было очень существенно, можно было купить, например, две пары лучших импортных туфель. И вот, когда мы снимались с Высоцким в Одессе на «Опасных гастролях», к нему приехала Марина. Подкатила на «Волге». Володя тотчас увидел ее, подлетел к ней, затем последовал долгий-долгий поцелуй, как иной раз бывает в фильмах. Одесситы, окружившие их, были в полнейшем восторге: «Ой, вы посмотрите сюда, это же Марина Влади!». Поселилась наша романтическая пара не в гостинице, а на даче, — или у Говорухина, или у Юнгвальд-Хилькевича. И вот когда они, после недавней встречи, сидя на скамейке, радостно ворковали о чем-то своем, я торжественно подошла к ним с пачкой телефонных счетов и произнесла: «А за любовь надо платить, ребята!». Марина тотчас отреагировала: «Конечно, конечно».

Фрагмент из стихотворения Владимира Высоцкого, посвященный Марине Влади. Подлинник хранится у Лионеллы Пырьевой. Публикуется впервые.

В воспоминаниях Марины («Прерванный полет») написано, что они разговаривали часами, что он ей и новые песни пел по телефону из Москвы. Но тогда существовала знаменитая их телефонная барышня, которая соединяла их бесплатно. А по телефону из моей квартиры в Париж шла одна-единственная фраза: «Марина, я тебя люблю, Марина, я тебя люблю…» Эта фраза повторялась беспрерывно, как позывные…

— Лионелла Ивановна, — каким партнером был для Вас Высоцкий?

— Прекрасным. Всегда очень внимателен и добр, заботлив. В кадре, в сцене не выпячивал себя. Наоборот, старался, чтобы выгоднее выглядел партнер. Может быть, потому что знал, что он и так и эдак — все равно Владимир Высоцкий. Но, все-таки нет, нет, это он по природной доброте своей всегда стремился помочь партнеру, человеку.

Вообще мы с ним снимались мирно, дружно. Однажды, правда, я огорчила его на съемках в «Опасных гастролях». Я была очень нарядной в одной из сцен, на высоких каблуках, в огромной шляпе с мощно поднятыми страусовыми перьями, — по моде 20-х годов. Он попросил: «Сними каблуки!». Я ответила: «Как?! Что это будет за туалет, что за вид будет у меня?!»». Он предложил второй вариант: «Тогда сними эти перья! Такую высокую прическу себе устроила!» Но я снова отказалась: и перья со шпяпы не стала снимать. Что делать? — он попросил меня немного изогнуться вбок, чтобы я все-таки смотрелась ниже ростом. И я — припала на одну ногу… Так нас и сняли.

— Что Вы можете рассказать о съемках в «Хозяине тайги?» Там Вы работали вместе с Высоцким, у обоих были главные роли.

— Меня пригласили на эту картину и, действительно, хоть роль и была главная, — я сниматься не хотела. Понимаете, — Грушеньки, «Братья Карамазовы», Достоевский, — и вдруг, — «Хозяин тайги», какая-то бабенка типа трактирщицы. Очень уговаривал Володя, долго уговаривал: «Да мы никогда вместе не снимались, ктому же тебе нужно сняться и в такой роли!», — «Да не хочу я, именно эту роль и не хочу, это не моя роль, это не мое дело!». — «Твоя, твоя. А ты кто, собственно, такая? Да ты простая, деревенская девчонка и есть, ну и сыграй эту Нюрку! Сможешь, сможешь!» Наконец, я решилась. Надо было отвлечься от черных мыслей, от одиночества после смерти Ивана Александровича. И мы все поехали в деревню Выезжий Лог, что в трехстах километрах от Красноярска. Там должны были происходить съемки. Да, это Володя «доканал» меня тогда, — он ведь заводной, одержимый.

Рабочий момент («Опасные гастроли»)

Сумел убедить, что мне надо переключиться, что я справлюсь с ролью.

— Каково было житье-бытье в Выезжем Логе?

— Ну, — Сибирь, природа, деревня, далеко от Москвы. Да, вот то, что это было далеко от Москвы, так далеко от цивилизации, от глаз людских, могло размагнитить многих, хоть, казалось бы, тут мог быть и отдых для души, отвлечение от «суеты городов», — кстати, из песни Высоцкого. Размагниченность, — значит, ничего не стоило и запить, тем, кто этому подвержен. Многие так и «отдыхали». Но не Володя. Он был тогда в каком-то ожесточении против пьянства. Он совсем не пил, даже когда хотелось согреться от холода, вечером, в дождь. Он стремился навсегда покончить с этим. И просто с возмущением ко всякой принимаемой кем-то рюмке водки относился, чем вызывал мое, в частности, глубокое восхищение, потому что я знала, сколько силы воли для этого надо было ему проявлять. И, — что было уже совсем забавно, — очень свирепел и налетал как ураган на тех, кто принимал «ее, проклятую»!

— Знаете, в «Хозяине тайги» кстати, есть такая сцена, в которой он ожесточенно пинает, сбрасывает в воду одного из членов бригады, просмотревшего по пьянке сильнейший залом деревьев на реке. Он как на врага смотрит на бутылку, читает с сарказмом этикетку: «Ах, особая, московская!» и — выливает содержимое в реку… Мне тогда показалось очень искренним и жизненно достоверным такое антиалкогольное ожесточение, но, оказывается, это было еще и фактом его биографии!

— Да, он в то время называл пьющих «эти алкоголики», убеждал очень всерьез, произносил, ну просто пламенные речи против алкоголизма. И прямо как врач-профессионал находил убедительные аргументы против возлияний. И так было в продолжении всего съемочного периода в нашем Выезжем Логе! Там он много писал. Написал свою знаменитую «Баньку». Я как-то прочитала воспоминания Золотухина о том, что якобы при нем происходил этот творческий процесс. Будто бы Высоцкий даже консультировался с ним по ночам о значении кое-каких местных, сибирских слов, будил его. Не зря Золотухин, в общем, сделал при этом существенную оговорку в рассказе, — как мол, скажу, так, мол, и было: свидетелей нету. На самом же деле Высоцкий впервые показал нам «Баньку», собрав всех нас в местном клубе. И Золотухина познакомил с этой песней вместе со всеми, он впервые тогда «Баньку» услышал, это было видно по его реакции.

— Высоцкий оказывал Вам творческую помощь в работе над ролью Нюрки в «Хозяине тайги»?

— Да, он мне помогал. Он прекрасно видел мое тяжелое сос-стояние духа и очень меня поддерживал. Во-первых, как уже сказала, это он сумел меня убедить в необходимости сниматься в этой роли. В искусстве я ему очень доверяла, он прекрасно поправлял текст сценария, который, конечно, желал лучшего. Да, он вмешивался и в построение роли, и я тогда уже убедилась в том, что он бы мог прекрасно ставить фильмы, как режиссер.