Наталья Решетовская - АПН — я — Солженицын (Моя прижизненная реабилитация)

Вспомним, о чем предупреждает Солженицын при ведении встречного боя, самого сложного вида боя, чего он требует от «противников»: «наибольшей быстроты»! «находчивости»! «решительности»! «обладания резервами»!!! И вот все эти качества мобилизуются! Как реализуется «наибольшая быстрота»? Хееб шлет срочное заказное письмо Тети, шлет уже 4 июня!

А «находчивость»? Нанести книге не прямой, а косвенный удар! дискредитировать ее автора! Я не исключаю, что весь наш разговор на вокзале был дописан именно в июне, а не написан в декабре 1973 г., когда писалось 3-е дополнение! Здесь можно пойти и по проторенной дорожке — объявить автора воспоминаний чуть ли не агентом Госбезопасности! И уж во всяком случае в IV дополнении полностью внутренне отделить себя от нее, даже в прошлом! И даже ведя читателя через Лефортовскую тюрьму, где он не мог не вспомнить, что именно со мной у него было здесь когда-то свидание (29.5.49), он небрежно бросил: «…галерея кабинетов, где у нас бывали свидания». С кем свидания? Уж не со Светловой ли?.. Нет, с той, которую он теперь как бы не больше всех боится! Вспомним, какой прогноз делает Солженицын на Новый 1974 год! «Что сделают?» (т. е. с ним что сделают) -9 пунктов. Не так уж мало. Но против одних мы читаем: «Маловероятно», «Пока закрыто», «Возможно», «Не ноль» и пр. И только против двух пунктов — «Скорее всего». Это пункт б — газетная кампания (подорвать доверие к книге), и пункт 7 — дискредитация автора (через мою бывшую жену). Как же он этого боится! Чувствует, что заслужил!?

Это упоминание в IV дополнении — уже одно из звеньев «встречного боя»! Если не относятся к этому времени и все унижающие самого автора «Теленка» дописки, касающиеся меня, и в самом начале (стр. 8), и вся фантастическая чепуха из III дополнения! Боюсь, что так оно и было. Это — как бы не реализация «решительности», требующейся во встречном бою! как бы не мобилизация «дополнительных резервов».

Но «Теленок» не может ведь сразу быть издан, прочтен, переведен на разные языки. Как бы реализовать «наибольшую быстроту» встречного боя на тот случай, если моя книга все же выйдет? — Интервью… Дать интервью!

Кстати, набралось, о чем бы сказать… А «находчивость» будет состоять в том, чтобы в этом встречном бою с Решетовской «подорвать доверие к книге» (этого он раньше ждал от государства в отношении «Архипелага»), не упомянув о самой книге, не привлекая к ней внимания… Дискредитировать Решетовскую совершенно с неожиданной стороны. Не может быть, чтобы корреспонденты не спросили о том, как был найден «Архипелаг». И вот тут-то… конечно, доказательств он никаких представить не может, предположение… Но на то и дана Солженицыну изворотливость (девиз-то какой! — «Не тот борец, кто поборол, а тот, кто вывернулся!» — стр. 241, «Теленок»). Сначала — предположение, подозрение, а потом, незаметно, сказать об этом уже увереннее… И… обвинение готово: Решетовская выдала Воронянскую, Решетовская виновата в том, что Госбезопасность завладела «Архипелагом». А дальше — и говорить не надо, люди и сами продолжат: «Решетовская виновата в том, что Солженицына изгнали из Сов. Союза»! Вот это ударить, так ударить! Кто будет читать ее книгу? Кто еще, если Тети даже напечатает, эту книгу станет издавать?

Скоро он даст в книге «Ленин в Цюрихе» рецепт, как разделываться с людьми, перед которыми невольно оказываешься виноватым: «Да чтоб всю вину на него же и свалить!»

Итак, боясь выхода моей книги, а более того боясь, что я в ней буду его порочить, он устроил мне «встречный бой», присоединив к клеветникам и свой голос, при том злоупотребив гуляющей легендой о том, что Солженицын — ненавистник лжи, что Солженицын — правдолюбец. Его пушечные выстрелы пришлись по воробью! Ведь ничего порочащего Солженицына в моей книге не оказалось! Бог что делает боязнь чего-то в руках умного, ловкого, находчивого, изворотливого человека! Вот что может и что делает cmpaxl

Информационная теория говорит, что страх у человека тем сильнее, чем больше разница между необходимыми и имеющимися средствами защиты. Между теми и другими — прямая зависимость! Страх будет преодолен, если сократится разрыв между необходимыми и имеющимися средствами защиты, если они сравняются! Но Солженицын и тут оказывается максималистом! Он старается сделать так, чтобы имеющиеся средства защиты превысили необходимые средства защиты! В этом видит он, вернее, интуитивно чувствует залог безопасности! Соизмеряя грозящую опасность со своей личной возможностью преодолеть ее — говорит информационная теория, — человек делает выбор! предпринимает тот или иной шаг! (Там, где мы видим трусость, имеет место неоправданно преувеличенная оценка мозгом опасности. Чтобы победить эмоцию страха, нужны мощные стимулы!)

У Солженицына охранительный инстинкт развит необычайно! Отсюда — изощренные поиски защиты! Умственно проигрывая наперед все возможные для него опасные или просто очень неприятные ситуации, Солженицын оказывается пока что неуязвим! возможно, что он так до конца жизни и останется неуязвимым! Ну, а после смерти? Или он и туда заглянет, проиграет в уме то, что может уготовить ему будущее, и даже здесь, в наследство этому будущему, предохранит себя от нравственного разоблачения?… Не знаю. Знаю только, что все свои умственные и духовные силы положу на то, чтобы ему это стало не нужно, чтобы при жизни он отказался от лжи, без которой он не может оправдать всех поступков, совершенных им по отношению ко мне!

чтобы ему можно было перестать жить изворачиваясь, тратя на это главные силы своего ума!

Я уже как-то (речь на одном из судов) сравнила Солженицына с шахматистом. Он смотрит на свою жизнь, как на шахматную партию, где играет и за белых, и за черных. Но вот против него оказался все же реальный «противник», который стал делать ходы, не предусмотренные Солженицыным. И «противник» довольно сильный («Ты что, хочешь стать мировым философом нравственности?» — как-то спросил меня он, поняв мою нравственную силу в жизни.), в противовес ему, который не всегда эту силу проявляет. И так как правота была на стороне «противника», а силы примерно равны, то осталась возможность различия только в методах. Играя шахматную партию в жизни, «противники», будучи даже равны по силе, могут переиграть друг друга не за счет ума, силы, правоты, а за счет методов ! Шулерство в жизненной шахматной партии, к сожалению, не является недозволенным! Потому Солженицын и переиграл меня, во всяком случае пока… в этом «встречном бою»…, применив в нем наибольшую быстроту, находчивость, решительность и мобилизуя все возможные резервы!