Генри Киссинджер - Годы в Белом доме. Том 1

2В моей памятной записке президенту от 11 сентября 1969 года, среди прочего, утверждалось:

С учетом истории прежних сверхоптимистичных сообщений по Вьетнаму за последние несколько лет практически невозможно будет убедить американский народ в том, что противная сторона причиняет ущерб, и поэтому проявлять терпение, говоря, что время работает на нас . Во-первых, мы не уверены в нашей относительной позиции – мы неверно трактовали данные много раз до этого. Во-вторых, даже если мы сделаем вывод о том, что союзные военные позиции прочны, мы не знаем, как перевести это в политическую плоскость – а политические перспективы в Южном Вьетнаме более шаткие. В-третьих, администрация сталкивается с чрезвычайно скептически настроенной и полной цинизма американской публикой – Президент прав в своем нежелании выглядеть оптимистом и создавать свой собственный кризис доверия. В заключение, для большей и шумной части недовольных в нашей стране сила союзной позиции не играет роли – они хотят прекращения войны любой ценой.

3Типичной для идеально сказочной страны при общественных дебатах стала статья, появившаяся на следующий день после моей первой встречи с Ле Дык Тхо в газете «Филадельфия бюллетень». Ее автор Роджер Хилсмэн был помощником Государственного секретаря по дальневосточным вопросам в период нашего изначального участия в делах во Вьетнаме. Он утверждал, что президент «отклоняет коммунистическое предложение практически немедленного мира во Вьетнаме на условиях, которые многие американцы могли бы посчитать вполне приемлемыми». Хилсмэн утверждал, что его мнение поддерживает ряд экспертов, включая Аверелла Гарримана. На основе интерпретации рассчитанных на общественное мнение дельфийских деклараций Ханоя, Хилсмэн и его соратники заявляли о том, что они обнаружили следующее мирное предложение:

Никаких выборов, ограничиться старомодной политической сделкой при формировании коалиционного правительства, включающего представителей всех политических фракций, коммунистических и некоммунистических.

Хотя их пропаганда по-прежнему призывает к немедленному и полному выводу американских войск, в приватном порядке они дали понять, что вывод может быть разбит на этапы на протяжении более двух или трех лет.

Отсрочка объединения Северного и Южного Вьетнама на период между пятью и десятью годами.

Международные гарантии территориальной целостности Лаоса и Камбоджи.

Ханой, разумеется, недвусмысленно отверг каждый из этих пунктов.

4Довольно любопытно, но один из самых непримиримых критиков нашей политики в Камбодже представляет такой же точно анализ тех выборов, перед которыми мы оказались:

Еще в марте и апреле наша администрация имела свободу выбора в реагировании на события в Камбодже. Если бы она решила не поддерживать, не говоря уже о вооружении Лон Нола, она могла бы добиваться либо возвращения Сианука, либо, по крайней мере, попытки со стороны Лон Нола сохранить неудавшийся нейтралитет. Это не было бы идеальным решением для Вашингтона, оно означало бы, возможно, правительство, в котором доминировал бы Ханой, и менее всего оно разрешило бы коммунистам продолжать использовать Сиануквиль (который Лон Нол переименовал в Кампонг Сом) и убежища. Но, как указывали замалчиваемые расчеты на основе разведданных ЦРУ, если они не будут захвачены на постоянной основе, то схроны будут всегда представлять военную проблему для южновьетнамского правительства. Это факт как географической, так и революционной войны.

(William Shawcross, Sideshow: Kissinger, Nixon and the Destruction of Cambodia (New York: Simon and Schuster, 1979), p. 165 (Шоукросс Уильям. Отвлекающий удар. Киссинджер, Никсон и разрушение Камбоджи ).

Этот абзац очень интересен, прежде всего тем, что объединяет все неверные представления о событиях в Камбодже в 1970 году. Мое изложение фактов не оставляет сомнений в том, что мы не поощряли Лон Нола, но и даже не начинали вооружать его в течение недель после того, как северовьетнамские войска стали разорять нейтральную страну. Варианта восстановления Лон Нолом нейтралитета Камбоджи не существовало. Он был, со всей очевидностью, отвергнут Ле Дык Тхо. И к тому времени Сианук уже не был в состоянии сохранять нейтралитет. Он мог вернуться, только разрушив фракцию Лон Нола, которая прежде составляла часть его правительства и ядро которой ему нужно было бы уравновешивать в свете его новоявленных «друзей» – красных кхмеров. Реально стоявшей перед нами перспективой, таким образом, было именно то, что описывается в цитируемом абзаце как самый вероятный исход: открытие вновь порта Сиануквиля, правительство в Пномпене, над которым будет доминировать Ханой, и восстановленные убежища, которые больше не будут изолированной полосой, а будут выглядеть в виде всей восточной части Камбоджи. Где я резко расхожусь с содержанием абзаца, так это в утверждении того, что у нас была «свобода выбора». Именно этого у нас и не было, поскольку перспектива, которая в нем описывается, означала бы крупный сдвиг в военном балансе в Индокитае: огромнейшая, непреодолимая и бесспорная угроза выживанию Южного Вьетнама.

В том, что касается «замалчиваемых» расчетов на основе разведданных ЦРУ, то это еще одна выдумка. Никакие разведданные никогда «не замалчивались» или оказывались под запретом со стороны аппарата СНБ. Их в обычном порядке рассылали во все главные ведомства. Входящие материалы ЦРУ были важным элементом каждого обсуждения политических вопросов, включая вопрос, обсуждавшийся перед принятием решения по Камбодже. Никсон получил полную информацию от директора ЦРУ Хелмса на, по крайней мере, трех заседаниях СНБ или обсуждениях на уровне кабинета министров в апреле, и, разумеется, Никсон встречался с Хелмсом в приватном порядке в трех дополнительных случаях.

5 Памятная записка для Генри Киссинджера

От Президента

Мне кажется, нам нужен смелый шаг в Камбодже, предположив, что я буду воспринимать все сегодня (сейчас пять часов утра 22 апреля) во время нашей встречи так, как я воспринимаю этим утром, чтобы показать, что мы готовы помогать Лон Нолу. Я не считаю, что он собирается долго продержаться. Однако существует некоторый шанс того, что он может выжить, и в любом случае мы должны предпринять нечто символическое, чтобы помочь ему продержаться. Мы действительно совершили ошибку с ним из-за того, что обманулись в результате неверного рассуждения о том, что, помогая ему, мы тем самым разрушаем-де его «нейтралитет» и даем северным вьетнамцам повод вступить в действие. Вновь и вновь мы никак не можем запомнить, что коммунистам никогда не были нужны какие-то оправдания или поводы для того, чтобы что-то предпринять. Им не нужны были предлоги в Венгрии в 1956 году, когда аналогичный довод приводился карьерными работниками Госдепа, и когда Даллес поддался ему, так как он просто устал, и в это время шла предвыборная кампания. Им не нужны были предлоги в Чехословакии, когда аналогичный довод приводился работниками Госдепа, и им не нужен был предлог в Лаосе, где мы потеряли драгоценный день, не сумев нанести удар, который сломил бы все наступление еще до того, как оно начиналось, и в Камбодже, где мы заняли позицию невмешательства, выражая протесты сенату в связи с тем, что у нас там в посольстве только «представительство из семи госдеповских придурков», и мы не можем предоставить никакой помощи, потому что мы опасаемся, что, если мы это сделаем, это «спровоцирует» их на активные действия. Они там легко выигрывают, и единственное правительство в Камбодже за последние 25 лет, которое набралось смелости занять прозападную и проамериканскую позицию, готово пасть. Я подумываю о таком человеке типа Боба Мерфи, которого можно было бы послать туда в поездку, чтобы он смог меня проинформировать, и который мог бы отправиться туда и подбодрить Лон Нола. Все это, разумеется, шло бы параллельно твоим действиям, которые должны быть осуществлены сразу же после заседания СНБ, в случае, если я решу последовать этому курсу, с некоторыми из трусоватых послов из числа наших так называемых друзей в мире. Нам необходимо выяснить, кто сейчас наши друзья, потому что, если мы решимся встать здесь, некоторым из них следует поторопиться встать в наши ряды.