Коллектив авторов Военная история - Вышли на фронт «катюши»

В ночь на 27 апреля одна наша батарея вела в течение трех часов методический огонь по Ангальтскому и Потсдамскому вокзалам. Где-то рядом с ними была рейхсканцелярия и бункер Гитлера. Днем аэропорт был очищен от врага.

В подвалах ангара находилось много советских граждан, угнанных в Германию. Обессиленных, голодных, их приняли части второго эшелона, а мы шли вперед.

...В полдень моя батарея получила приказ дать залп по рейхстагу. Я выбрал огневые позиции за десятиэтажным зданием в аэропорту Темпельхоф, тщательно подготовил исходные данные. Это был один из первых залпов по рейхстагу. К нам прибыли кинооператоры. С наблюдательного пункта, расположенного на десятом этаже здания аэропорта, я дал команду: «По- рейхстагу, залпом, огонь!» Было видно, как огромное черное облако дыма и пыли закрыло серую громаду. Тяжелые взрывы реактивных снарядов превратились в сплошной гул.

Но рейхстаг еще огрызался. Обреченные вели огонь по штурмовым группам 150-й стрелковой дивизии, наступавшей с противоположной стороны.

После залпа по рейхстагу усилия нашего дивизиона были направлены на штурм кварталов, прилегающих к рейхсканцелярии. Наши танки не могли помочь пехотинцам. «Фаустники» подстерегали тяжелые машины на каждом шагу. Ствольная артиллерия большой мощности была бессильна в уличных боях. И тогда сказали свое слово наши реактивные снаряды М-31. Закрепив на подоконнике или в проломе стены ящик, в котором находился снаряд, электрики подсоединяли провода и с помощью аккумулятора или подрывной машины выпускали снаряд в дом, занятый противником. С расстояния в 50 — 60 метров он легко пробивал толстые стены и разрывался внутри.

Исключительное мужество и хладнокровие проявили тогда подполковник А. А. Крылов и майор А. Н. Смирнов, которые руководили этим рискованным делом.

2 мая решительным штурмом наших войск рейхсканцелярия была взята. К исходу дня мы вместе с пехотинцами и танкистами уже ходили по огромным катакомбам этого здания, заглянули и в бункер Гитлера.

А рейхстаг еще горел. Все застилал едкий дым, в подвалах слышалась автоматная перестрелка. Последние группы вражеских солдат с поднятыми руками выходили из своих убежищ.

Вдоль стен стояли наши солдаты и офицеры, оставляя свои автографы. Писали наспех головешками, мелом, царапали ножом, штыком. Оставил короткую запись и я. Не долго думая, я забрался на ящик и написал: «Гаврилин сюда стрелял...» — и еще что-то.

На здании рейхстага уже трепетали на ветру красные флаги. Солдаты и офицеры — все, кто тут был, обнимались, кричали: «Ура!», а затем, словно по команде, открыли огонь из всех видов оружия. Это был неповторимый салют!

За участие в штурме Берлина наша бригада была наименована Берлинской и награждена вторым орденом Красного Знамени. Многие солдаты и офицеры удостоились чести участвовать в параде Победы на Красной площади в Москве.

Закончились бои в Берлине. Наша дважды Краснознаменная Берлинская тяжелая минометная бригада была выведена в лесной массив на берегу канала Одер — Шпрее.

В эти дни к нам прибыл новый командир — Герой Советского Союза полковник П. В. Шутов. На следующий день он провел совещание офицерского состава и поставил задачу: в кратчайший срок построить для солдат и офицеров хорошие жилища, оборудовать наилучшим образом стоянку боевых машин, разбить линейки, словом, украсить наше расположение так, чтобы оно соответствовало боевой славе бригады.

Быстро закипело дело. В каждой батарее нашлись плотники, столяры, художники. Жилища обставили приличной мебелью, обеспечили постельным бельем. Начались занятия с личным составом по программе, разработанной штабом бригады. Так продолжалось около двух месяцев.

В начале июля 1945 года, ночью, бригаду подняли по тревоге, и началась погрузка в вагоны.

Эшелон шел очень быстро, почти не останавливаясь даже на больших станциях. В Москве комбриг сразу же отправился в штаб гвардейских минометных частей. По возвращении объявил: бригада входит в состав Уральского военного округа. Но вот проехали Урал, затем Томск, Иркутск... Поезд все шел и шел на восток.

В пути мы догоняли другие эшелоны, некоторые обгоняли нас. Словом, нам уже было ясно, куда и зачем едем. Мысли о предстоящих боевых операциях с Японией, естественно, волновали.

Последней железнодорожной станцией был Хороль. Разгрузились ночью, до света, и тут же — в сопки. Там надежно укрылись в густых зарослях.

26 июля командир дивизиона, командир взвода управления лейтенант Лысов и я с группой солдат выехали на границу. Соблюдая строжайшую маскировку, подъехали к пограничной заставе. Было тихо. Оставив машину внизу, мы поднялись по узкой тропинке на небольшую сопку и тут же были остановлены пограничниками. Они уже были в курсе дела. Привели к начальнику заставы. Капитан не скрывал своей радости.

Район, куда мы прибыли, был самым тревожным еще с тридцатых годов. Японские милитаристы не раз устраивали здесь вооруженные провокации. Совсем недалеко были знаменитое озеро Хасан, сопки Заозерная и Безымянная.

Начальник заставы показал район, который отводился нашей бригаде, и солдаты тут же начали сооружать наблюдательный пункт и ходы сообщения. До рассвета нужно было построить и хорошо замаскировать наблюдательный пункт. С помощью пограничников мы управились вовремя.

С рассветом перед нами открылась картина нейтральной пограничной полосы. Это была широкая лощина с высокой травой. На другой стороне круто поднимались сопки. Все они имели названия: Офицерская, Верблюд и т. д. На склонах легко можно было различить множество дзотов и других замаскированных огневых точек.

...Пока японцы не догадывались о нашем прибытии на границу. По утрам солдаты делали зарядку, бегая по сопкам. За ними наблюдал офицер в белом костюме. Иногда он поднимался на вершину и смотрел в нашу сторону. Было ясно: японцы чувствуют себя здесь полными хозяевами.

В ночь на 9 августа нам объявили о времени наступления. Но в полночь разразился сильный ливень, который продолжался почти до утра, и наступление перенесли на 5 часов.

С рассветом мы получили команду форсировать нейтральную полосу. Выкладывая дорогу из пучков хвороста, ощупью, боясь провалиться в трясину, под огнем продвигали мы вперед одну машину за другой.

Советские войска блокировали японские укрепления и уничтожали их. Основные ударные силы, в том числе и наши дивизионы, обойдя эти укрепления, успешно продвигались в сторону Хобэя. Вместе с танками мы достигли его к вечеру. Город горел: противник, отступая, взорвал склады военного имущества.

Организованного сопротивления мы почти не встретили. Враг рассеялся по сопкам и нападал только на небольшие подразделения. Ночное время было, однако, опасно. Под покровом темноты японские смертники обстреливали нас, пытались иногда броситься со связкой тола под боевую машину. Пришлось обратить серьезное внимание каждого бойца на то, чтобы карабины и автоматы были всегда в полной готовности. Обзавелись пулеметами, которые устанавливали в боевых машинах на время движения.