Андрей Старостин - Большой футбол

В 1937 году в Антверпене мы играли в полуфинале олимпийского турнира. Противником нашим были каталонские футболисты (Испания). Они жаждали дать нам реванш за басков, которых мы только что обыграли в Москве. И вот здесь мне вспомнился Бразиль. Заставил меня вспомнить о нем каталонский центрфорвард. К тому времени тактика игры ушла далеко вперед. Мы уже знали практикуемую и сейчас систему игры с тремя защитниками. Вместе с тем мы знали, что матч — это не только поединок коллектива с коллективом, что внутри этого поединка происходит еще одиннадцать дуэлей. Каждый игрок против другого игрока.

Я был центральным защитником. Моим противником был центрфорвард каталонцев. По привычке я приглядывался к нему на разминке. Среднего роста, довольно быстрый, худощавый. Центр как центр, лишь с одной особенностью, которую я разглядел. У него с левой стороны головы были выжжены волосы, и образовавшаяся в силу этого залысина как-то необычайно увеличивала лоб. Так и запомнился мне этот центрфорвард: черноволосый, с белой залысиной и горящим взглядом.

Игра только началась. На меня идет мяч. Я в свободной позиции отбиваю головой. Мяч отбит, но после небольшой паузы я вдруг чувствую, что на меня что-то рухнуло. Это центрфорвард налетел на меня всей своей массой с полного хода. Поднимаясь с земли вместе с ним, я довольно выразительно взглянул на него. Каталонец и бровью не повел.

Через несколько минут он таранил Малинина. Костя Малинин и неистовый каталонец поднимались, растирая бока и ощупывая ноги. Вскоре Анатолий Акимов лежал в бесчувственном состоянии и рядом с ним, раскинув крестом руки, распластался рухнувший вместе с вратарем после борьбы за верхний мяч обожженный испанец. Мы долго приводили в чувство Акимова. Игра принимала для нас драматический характер. У нас ослабленный состав. Захромал Степанов. Повредил ногу Шиловский. Больным вышел на поле Петр Старостин. В предыдущей игре был выбит Александр Старостин. А счет всего лишь 1:0 в нашу пользу.

Каталонцы, чувствуя нашу слабость в линии нападения, теснят всей командой, а центрфорвард таранит нашу линию обороны, не обращая внимания на жестокое сопротивление. Николай Старостин, видя с трибуны назревающую угрозу поражения, бежит к воротам и возмущенно кричит мне:

— Вы что?! Пятеро с одним справиться не можете?!

Я и так в состоянии крайнего напряжения. «Неистовый» идет на любое физическое обострение. В защите нет игрока, с которым он не лежал бы на земле после своего таранящего налета. На нем самом нет, наверное, живого места. Вон он сейчас лежит на спине после очередного столкновения и сам себе делает искусственное дыхание. Вот поднялся. Идет занимать исходную позицию для нового вторжения в наши ряды. А каталонцы, имея такой таран, поступают просто: навешивают и навешивают мячи на нашу штрафную площадку. Обстановка такая, что если дать противнику забить гол — игра проиграна. Нечем будет отыгрываться. Поэтому я раздраженно кричу Николаю:

— Я могу с ним справиться! Но кто будет отвечать за пенальти?

А через минуту я вместе с неистовым каталонцем поднимаюсь с земли. Зрители, заполнившие трибуны антверпенского стадиона, гудят. Каталонцам симпатизировали. Они приехали с командой, составленной из фронтовиков, сражавшихся за демократическую Испанию против Франко.

И когда, казалось, атака достигала предельного напряжения, именно в этот момент сказался стратегический талант Григория Федотова. Он правильно оценил обстановку на поле и, получив мяч вблизи своей штрафной площадки, обошел первую линию защиты противника, делая вид, что сейчас отдаст мяч бежавшему невдалеке Петру Старостину. Так, маневрируя и обманывая на ходу контратакующих его защитников, как бы собираясь передать мяч другому, Федотов довел мяч до штрафной площадки противника. Обыграв финтом последнего защитника, он успел протолкнуть мяч в ворота мимо выбежавшего на него вратаря. Гол! Спасительный гол в самый тяжелый, а значит, и в самый нужный момент матча. Но даже этот гол не охладил пыл и не лишил энергии Бланко (так, кажется, звали центрфорварда каталонцев). Он продолжал таранить нашу защиту. И когда оставалось играть секунды, каталонцы обрушили на нас все свои силы и в страшной сутолоке, тесноте и неразберихе возле самых ворот буквально затащили мяч в наши ворота.

И последнее касание, от которого мяч пошел в ворота, сделал все же неистовый каталонец. Он сильно «потрепал» нас за время игры и морально и физически. Но замечательно то, что когда кончился матч и мы обменивались рукопожатиями, каждый из нас с удовольствием жал руку этому худощавому рыцарю сегодняшнего матча. А он беззлобно сопровождал рукопожатие единственным знакомым ему русским словом: «Хорошо! Хорошо!»

Мы выиграли этот матч. Но ценой каких физических усилий досталась нам победа!

Мне кажется, что лучшие центрфорварды современного футбола — Эдуард Стрельцов, Никита Симонян, Аликпер Мамедов и другие — пренебрегают преимуществом силовой борьбы при атаке ворот противника. В рамках, ну конечно же дозволенных правилами, силовые толчки, блокировки в борьбе за мяч должны иметь большее применение, чем мы видим в матчах последних лет.

Однако вернемся назад. Вернемся к детским переживаниям и мечтам.

...Канунников! Первый раз я услышал эту фамилию от Николая. Он пришел с какого-то очередного состязания.

— Я видел Канунникова! Ты знаешь, — обращается он к Шурке, — у него ноги вот в этом месте, — показывает на бедро, — вот такие! — Николай разводит руки сантиметров на пятьдесят, стараясь показать диаметр бедра Канунникова. — Вот как грудь у Джинала, — уточняет он.

Джинал — растянувшийся у крыльца пойнтер. Грудь у него действительно внушительная.

«Вот так нога! — думаю я. — Что же это за игрок такой, Канунников? Вот бьет-то, наверное!»

Обычно говорят: дурная голова ногам покоя не дает. У меня наоборот: ноги не давали покоя голове. Ноги — мое слабое место. Считалось, если футболист — значит могучие ноги. Мощность же определялась просто — толщиной.

У меня были удивительно тонкие ноги, похожие на две жерди. Ребята меня донимали этим. В особенности Петр, у которого ноги были еще тоньше моих. Он презрительно звал меня «тонконогий» или просто «нога». Я тайком ежедневно измерял окружность бедра и печалился ужасно. Веревочка после измерения действительно показывала весьма узкий кружок. Размер ноги Канунникова меня ошеломил. Я тут же принял решение немедленно заняться приседаниями. Я уже «накачивал» себе ноги ежедневно по утрам, приседая по двадцать пять раз. Но, видимо, дозировка упражнений недостаточна. Я увеличил количество приседаний вдвое. Много прошло времени, прежде чем ноги мои перестали быть жердями. Кто подсчитает количество приседаний, сделанных для этой цели? Только разве с количеством рывков Николая можно сравнить количество моих приседаний. Но у Николая был смысл — выработка скорости. А я приседал из ложной стыдливости — не быть тонконогим. Уж больно я завидовал ногам Канунникова.