Андрей Старостин - Большой футбол

Каждый футбольный матч — это новая пьеса. Со своими неповторимыми коллизиями, столкновениями, переживаниями, страстями.

Сыграли вы хорошо — до следующего матча вы именинник. Следующий матч сыграли плохо — забыты ваши именины. Нужен новый успех. Так с игроками, так и с командами.

Футбольная команда в первых пяти играх на первенство набрала девять очков из десяти возможных. Лаврами усеян путь лидера.

Но вот первое поражение и вторая ничья. От лавров и следа нет. Ах, лавры, такой непрочный и быстро увядающий материал!

Но в первенстве СССР, где дистанция соревнования длинная, еще есть возможность поправить дела.

А вот в игре на кубок, где «дуэль на смерть», где проигравший выбывает из состязания, — тут драматизм достигает предельного напряжения.

И вот полуфинал кубка. Играют «Спартак» с ленинградским «Динамо».

Судьба второго полуфинального матча уже решена. Выиграла ленинградская команда «Электрик».

Таким образом, в случае нашего проигрыша в финал выходят две ленинградские команды.

Было из-за чего поволноваться московским и ленинградским болельщикам.

С нами приехало в Ленинград на этот матч много москвичей. Все они сегодня болеют за «Спартак».

Привычное состояние охватывает меня в день матча. Внешне стараюсь казаться совершенно спокойным. Но внутри — разгул сомнений. Вдруг ни с того ни с сего захватывает сердце — ну точь-в-точь как на хорошо раскачанных качелях.

Но такое состояние не страшит. Знаю, это только до начального свистка. Это значит, что ты сосредоточен на игре. Важно только, чтобы это нервное напряжение в матче переработалось в мышечную энергию.

Хуже, когда ты эту энергию перед игрой израсходуешь на что-то другое. Вот тогда хорошего не жди. Со мной бывало и так. Но об этом расскажу позже.

Думаю о моей повышенной ответственности как капитана команды.

Ведь в случае неудачи, виноват я в ней или не виноват, начальник команды спросит меня раздраженно: «А ты где был?»

Скольким болельщикам придется объяснять поражение, когда зачастую даже и не знаешь, как его объяснить!

Сколько наслушаешься всяких оскорблений! Я уже знаю: как только мы проиграем — ночью, и на рассвете, и все утро непрерывные телефонные звонки в гостиницу и упреки, упреки без конца.

Да, о многом подумаешь до начала матча. И о состоянии команды и о безжалостности болельщиков... За примером ходить далеко незачем — вот Глазков. Попробуй поиграй под такой аккомпанемент!

Наконец наступает время. Мы выходим на разминку. Дирекция стадиона хорошо подготовилась к игре. Выбитые места у штрафной площадки задернованы. Дерн не везде уложен ровно, отдельные квадратики чуть возвышаются. Судит А. Щелчков — судья строгий и принципиальный. Этот, не задумываясь, удалит с поля — надо учесть. Я знаю свою слабость — разговорчивость во время игры.

Словом, это была одна из напряженнейших схваток за всю мою футбольную жизнь.

Как все кубковые решающие встречи, игра не была интересной по внешнему рисунку. Борьба шла за каждый мяч упорная. Защитные линии обеих команд наглухо прикрыли нападающих и вели отбойную игру. В таких условиях форвардам трудно разыграть многоходовую комбинацию. Атаки захлебываются на подступах к штрафным площадкам.

На трибунах не слышно обычного оживления. Зрители молчат — высшая степень волнения.

Игра уже подходила к концу, а счет все еще 0:0. Было ясно: кто забьет, тот выиграет.

Оставалось играть пять минут. Напряжение предельное.

Надо быть очень внимательным! Мяч у капитана ленинградцев хавбека Валентина Федорову. Он быстро продвигается с ним и входит на нашу половину поля. Его преследует наш полусредний, неутомимый и яростный Владимир Степанов, явно вынуждая передать мяч. Федоров ищет свободного партнера. Сейчас очень важно угадать направление паса. Зорко слежу за Аркадием Аловым, он делает рывок, чтобы обеспечить себе открытую позицию для приема передачи, но я вовремя перемещаюсь.

Положение стопроцентно выигрышное, и я совершенно спокойно готовлюсь остановить катящийся на меня мяч подошвой бутсы. Угрозы проиграть мяч никакой. Алов быстро надвигается на меня, но у него позиция безнадежная, бежит он явно на всякий случай.

И такой случай происходит. Редчайший. Я задеваю задними шипами за приподнятый квадратик дерна, моя нога «врет» от неожиданной задержки. Стадион ахнул... Мяч проскочил мимо меня, и Алов стремительно выскакивает вперед. Вот он уже один на один с вратарем.

Только вратарь Владислав Жмельков остается на пути Алова. Сильный удар в ворота. Жмельков молниеносно бросается навстречу Алову и в семи метрах от ворот падает ему в ноги.

Еще раз ахнул стадион, еще раз, когда мяч попал в грудь упавшему Жмелькову. Но мяч от груди Жмелькова катится вдоль пустых ворот, и на него неудержимо бежит крайний нападающий ленинградцев.

Неотвратимый гол. Форварду никто не мешает, и ворота открыты. Он бьет, но... задевает шипами бутсов за квадратик дерна. За тот же проклятый квадратик дерна! И мяч от неверного удара режется мимо боковой штанги, под разочарованный стон ленинградцев.

Как вскинулись наши ребята! Как будто новой энергии в них добавилось.

Вон Владимир Степанов, крепкий, коренастый, неутомимый штурмовик уже орудует на подступах к штрафной площадке ленинградцев. С мячом он расстается неохотно, любит сыграть индивидуально, но окруженный тремя противниками, вынужден отдать мяч Глазкову. Тонкий пас Глазкова — и следует сильнейший удар по голу. Это бьет стремительно вторгшийся уже в штрафную площадь Степанов.

«Удар! Еще удар!» — закричал бы сейчас радиокомментатор Синявский. Отскочивший от вратаря мяч сначала добивает Виктор Семенов, но когда Лихвинцев в отчаянном броске парирует удар, то отскочивший метров на шестнадцать от ворот мяч в третий раз посылает в ворота левый край «Спартака» Николай Гуляев.

Мяч неумолимо летит в верхний угол ворот, в «девятку». И когда казалось, что победа достигнута, вдруг вытягиваются вверх руки и отбрасывают мяч за линию ворот.

Это были руки защитника ленинградцев Виктора Федорова, пошедшего в безвыходном положении на крайнюю меру. Это нарушение, влекущее за собой высшую меру игрового наказания, — одиннадцатиметровый удар. Пенальти.

Судья Щелчков проверяет шагами отметку для удара. А время игры истекло. Истекло! Девяносто минут окончились.

По правилам оставалось только произвести этот удар. Таким образом, игра, только что чуть не кончившаяся из-за моей ошибки обидным поражением, теперь сводится только к одному удару.

На стадионе не было человека, который не ощущал бы эту редкую по напряжению и драматизму футбольную минуту.

Я иду от своих ворот медленно, не торопясь. Мне, как капитану, надо сейчас решить, кому бить пенальти.