Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

Что характерно, Варбург ставил старомодные добродетели («верность и скромность») перед современными «отвагой и большой отдачей», которые повсюду поднимаются на первое место. Его речь была настолько же откровенной, насколько и неортодоксальной; она вызвала сердитое перешептывание в обитых дубовыми панелями залах правления других банков, в старинных залах, где «руководители промышленности и финансов» по-прежнему «слишком долго цепляются за свои места», хотя «упадок их сил и способностей» давно «виден невооруженным глазом», очевиден всем, кроме них самих.

Однако речь отразила убеждение нонконформиста Варбурга в том, что крепко сколоченная организация должна двигаться вперед, независимо от состояния своих членов. Команда важнее, чем сумма личностей, которые ее составляют. Из 25 имен на фирменном бланке S.G. Warburg & Co. 10 – «исполнительные директора», а 15 – просто «директора». К числу последних принадлежит и сам З.Дж. Варбург.

– Такое разделение совета директоров очень важно для меня, – говорит Варбург. – Это не значит, что некоторые из «просто директоров» не работают так же усердно, как те, кого называют «исполнительными директорами».

«Директор» З.Дж. Варбург определенно работает так же усердно, как и все остальные в организации. Во время недавней поездки во Франкфурт-на-Майне его первая встреча была запланирована на девять утра; всего в тот день он провел семь деловых встреч и освободился лишь около полуночи. Торговые банкиры не уходят на покой – просто они с каждым днем работают на несколько часов дольше.

Разделение членов правления на «исполнительных директоров» и просто «директоров» значит следующее: когда кто-то из исполнительных директоров достигает определенного возраста, его следует пересадить из кресла «исполнителя» в кресло «консультанта».

– Как говорят японцы, они становятся «мудрыми пожилыми государственными деятелями», – говорит Варбург.

Он надеется, что в должный срок эти «мудрые пожилые государственные деятели» «уступят место своим коллегам, которые, в силу своих способностей, могут прийти им на смену. Таким образом, я убежден, что мой уход с поста председателя не ослабит, а, наоборот, укрепит нашу группу. За долгие годы наша команда превратилась в настоящий живой организм… И этот организм сильнее, чем сумма личностей, которые его составляют».

Его слова перекликаются с мнением Уолтера Бэджета, великого банкира Викторианской эпохи, экономиста и критика: «Руководство большим банком требует много способностей и еще больше расчетливого и трезвого суждения».

Увидев Раффаэле Маттиоли в первый раз – чтобы приветствовать меня, он встал из-за большого стола, отпустив швейцара в синей форме, который привел меня к нему в кабинет, – я долго думал, почему его лицо кажется мне знакомым. Наконец, до меня дошло. Он человек крупный, крепкого сложения, а его лицо – с полными губами, римским носом, глубоко посаженными глазами, полными огня, и высоким лбом под шапкой седых волос – сразу же напомнило мне одного из преждевременно состарившихся мужчин, которые живут на фресках Микеланджело. Мне показалось, что рядом со мной патриарх эпохи Ренессанса, которого временно позаимствовал XX век.

Мое впечатление нельзя считать совершенно абсурдным. Подобно великим фигурам Возрождения, Маттиоли – человек разносторонних интересов и достижений. Любителям поэзии знакомы его переводы на итальянский язык многих сонетов Шекспира и «Кубла-хана» Кольриджа. Будучи владельцем прославленного издательства Casa Riccardo Ricchiardi, которое выпускает роскошные издания итальянских классиков, он занимает важное место в издательском мире. Маттиоли пользуется заслуженным уважением в научных кругах как экономист и историк. А виноградник, который он растил долгие годы (несколько лет назад он подарил его дочери на свадьбу), славится по всей Тоскане высоким качеством кьянти. (Не секрет, что многие вина, которые сегодня продают под видом кьянти, на самом деле изготовлены не из винограда, который произрастает в соответствующих местах. Но кьянти Маттиоли такое, какое надо; он гордится своим вином и большую его часть продает одной почтенной английской фирме, чьи стандарты в подобных вопросах так же высоки, как его собственные.) Кажется, Маттиоли преуспел в любом деле, к которому когда-либо прикладывал руку. Впрочем, в ту отрасль, где прославился больше всего, он попал почти случайно. Для многих в Италии Маттиоли олицетворяет самые разные вещи, и все же в первую очередь он – председатель совета директоров учреждения, которое во всем мире признано главным итальянским банком. Это «Банка Коммерчиале Итальяна» (Banca Commerciale Italiana, или B. C. I.), которым Маттиоли руководит вот уже более трех десятилетий.

Говорят, что Маттиоли доказал правоту Стендаля, который писал, что «хороший философ всегда может стать хорошим банкиром». Маттиоли первым указал бы на то, что противоположное утверждение едва ли правдоподобно. Сам он совсем не похож на банкира, не ведет себя как банкир и не говорит как банкир. Ему ни к чему помпезность, к которой склонны некоторые его коллеги во всем мире. Даже на важных официальных мероприятиях он появляется в мешковатом фланелевом костюме, цветной рубашке, галстуке с полураспущенным узлом и в широкополой шляпе – в таких ходили на рубеже веков на Монмартре. Его кабинет в главном здании банка в Милане – это большое, обитое деревом помещение, которое, как кажется, всегда пребывает в состоянии творческого беспорядка. Я ни разу не видел таких кабинетов ни в одном другом банке. Повсюду книги – на стеллажах вдоль стен, на круглом столе посреди комнаты, почти на всех креслах и стульях, на полу и на письменном столе, где они небрежно брошены поверх балансовых отчетов и секретных докладов. Некоторые книги посвящены банковскому делу, финансам или экономике, но большинство из них – сборники поэзии, труды по истории и философии. Окна кабинета выходят на Пьяцца делла Скала, главное место на которой занимает памятник Леонардо да Винчи работы Чезаре Маньи. Маттиоли привлек мое внимание к тому, какой красивый вид открывается из окон; сидя за столом, он видит театр Ла Скала, который он, естественно, считает величайшим оперным театром в мире. Кроме того, он сообщил, что величайший в мире оперный композитор Верди умер неподалеку, в Гранд-отеле, а толпы рыдали на улицах внизу. Далее он заметил, что всего в нескольких шагах от Пьяццы, если пройти через галерею Виктора Эммануила, находится Дуомо, Миланский собор, один из трех крупнейших соборов Европы. Очевидно, Маттиоли очень доволен местоположением своего банка, и он с глубоким удовлетворением говорил о том, что главные силы Италии – церковь, музыка, искусства, политика и финансы – сошлись, по его словам, в «микрокосмосе всей страны и ее истории».