Джозеф Вексберг - Торговые банкиры [Известнейшие мировые финансовые династии] [litres]

Лондонский Сити – не слишком гостеприимное место для новичков, иностранцев и евреев, Уолл-стрит – еще менее гостеприимное. Сейчас в Лондоне ведущих торговых банкиров-евреев принимают в обществе. В Нью-Йорке такого нет и не было. Так, Роберт Леман, которого в журнале «Форчун» назвали «патрицием с Уолл-стрит», не является членом клуба «Линкс», ведущего клуба нью-йоркской «корпоративной элиты». В «Линкс», «Богемиан Клаб» и других почтенных заведениях банк Лемана уважают как «умную» еврейскую фирму; членами этих элитных клубов являются несколько партнеров-неевреев. Другие еврейские банки, «не слишком умные», также представлены своими партнерами-неевреями, а также нееврейскими инвестиционными банками, как «умными», так и «не слишком умными».

На самом деле ни один еврейско-американский банкирский дом не начинал свою деятельность как филиал «международного» (читай: европейского) банка. Правда куда непригляднее. Почти все основатели еврейских банкирских династий начинали в США мелкими торговцами и купцами, так сказать, вышли «из грязи в князи». Почти все они нажили свои первые состояния во время и после Гражданской войны, удовлетворяя нужду в дефицитных товарах. Зелигманы торговали одеждой и шили военную форму. Основатели банка Goldman, Sachs начинали стекольщиками, позже ссужали деньги и скупали векселя. Лазарды разбогатели в Новом Орлеане и Калифорнии на торговле одеждой в годы «золотой лихорадки». Кун и Лёб успешно торговали одеждой в Цинциннати. Спейеры, Гуггенхеймы, Халлгартены и многие другие до того, как стать банкирами, были купцами.

Видимо, начальные этапы торгового банковского дела схожи на обоих берегах Атлантики; до того, как заняться банковскими операциями, европейские торговые банкиры часто были купцами, коммерсантами. Разница заключается в том, что старые европейские банкирские династии успели примириться со своим скромным, пестрым, но интересным прошлым. Американцы, которые теперь представляют только третье поколение, еще не слишком привыкли к своей недавней истории.

В первые годы XX в. у банка Lehman Brothers завязались тесные отношения с еще одним «умным» еврейским банком – «Голдман, Сакс и Кº» (Goldman, Sachs & Co.). Филип Леман дружил с Генри Голдманом, старшим партнером второго банка. Оба были одинаково преданы своему делу и увлекались коллекционированием произведений искусства. Леманы были богаче, Голдманы – предприимчивее. В 1906–1914 гг. два банка сообща 14 раз провели эмиссию ценных бумаг. Первые две эмиссии, в 1906 г., предназначались для «Дженерал сигар компани» и «Сирс, Робак и Кº» (Sears, Roebuck & Co.). Джулиус Розенвальд, душа компании «Сирс, Робак», нуждался в деньгах для расширения производства, но ему и в голову не приходило обращаться к широкой общественности с просьбой о деньгах. Он сказал своим друзьям Филипу Леману и Генри Голдману, что хочет частным образом занять 5 млн долларов. На рынке в то время не было акций магазинов, которые торговали по каталогам и рассылали товары по почте. Великие банкиры с Уоллстрит избегали розничной торговли как чумы.

Голдман и Леман дружно вздохнули и решили провести открытую эмиссию новых акций. Они предвидели, что когда-нибудь американская экономика перенацелится с производства на потребление. Крупный магазин «Товары – почтой» еще может стать прибыльным клиентом. Эмиссия имела успех.

Шесть лет спустя деньги понадобились сети «Ф.У. Вулворт Кº» (F.W. Woolworth Co.). Дж. П. Морган не желал и близко подходить к магазинам товаров повседневного спроса. Даже Голдман и Леман вначале колебались, но Вулворт подсластил пилюлю. Как в первом случае с акциями «Сирс, Робак», было решено, что банки приобретут 20 процентов не только обычных, но и привилегированных акций, но общая цена была меньше, чем стоимость одних только привилегированных акций. Иными словами, в счет эмиссии банки получили обыкновенные акции «бесплатно».

Когда партнеры Lehman Brothers вспоминают те давнишние операции, в зале правления в доме номер 1 на Уильям-стрит все дружно вздыхают.

– Сегодня мы могли бы владеть двадцатью процентами этих гигантов и стать миллиардерами, – говорит один из партнеров. – К сожалению, мы не сохранили акции у себя.

Первая мировая война, круто изменившая жизнь по обе стороны Атлантики, положила конец андеррайтинговой деятельности как Леманов, так и Голдманов. После войны в советах директоров обеих фирм появились новые люди. В правление Lehman Brothers вошел сын Филипа Роберт, родившийся в 1890 г., внук старшего основателя фирмы, Эмануэля. Он стал Леманом третьего поколения. Он учился в колледже, а во время войны был капитаном артиллерии. В 1920 г., когда он вступил в совет директоров, ему было всего 30 лет, но он унаследовал особый талант своих предков к ведению дел.

Тогда, кроме него, в совете директоров было еще пять Леманов, но Роберт понимал, что в будущем для того, чтобы успешно вести дела и расширяться, талантов одной семьи будет недостаточно. Он впервые принял в совет директоров людей, не принадлежавших к семье Леман, – Джона М. Хэнкока, бывшего морского офицера; Монро С. Гутмана, молодого бизнесмена, и Пола М. Мазура, выпускника Гарварда.

В те годы душой банка «Голдман, Сакс» считался Уоддил Катчингс. Кроме того, там служил одаренный молодой человек по имени Сидни Вейнберг, который начинал курьером, а сейчас считается одним из самых проницательных инвестиционных банкиров на Уолл-стрит.

(В наши дни многие великие инвестиционные банки гордятся тем, что в числе партнеров имеется хотя бы один бывший курьер, молодой парень, который прошел долгий и трудный путь, прежде чем выбился в люди. В официальной истории банка «Кун, Лёб и Кº» принятие в число партнеров Джерома Дж. Ханауэра, «который начинал работу в фирме курьером», называется «признанием и наградой достойных поощрения заслуг, независимо от семейных связей».)

Как и следовало ожидать, между Голдманами и Леманами спустя какое-то время возникли разногласия, как то часто случается, когда дело касается грязной темы денег. Партнерам «Голдман, Сакс» не хотелось делить с Леманами прибыль от операций, в основном разработанных «Голдман, Сакс», – и их трудно винить. Младшим партнерам «Леманов» не нравилось хранить молчание и казаться невидимками в ряде блестящих операций, в которые Леманы вкладывали больше денег, чем Голдманы; им не нравилось, что все заслуги приписывают себе партнеры, – и Леманов тоже трудно винить.

Наконец, разногласия обострились настолько, что стало невозможно закрывать на них глаза. По Уолл-стрит поползли слухи. В 1925 г. Герберт и Артур Леманы, Катчингс и Артур Сакс составили проект меморандума. В нем перечислялось 60 корпораций, чьи ценные бумаги были выпущены под общие гарантии двух фирм. Два банка согласились уважать «права» друг друга на определенные корпорации. Так, Goldman, Sachs отводился главный интерес в 41 компании, а Lehman Brothers – в 19. По закону о ценных бумагах 1933 г. в совместный меморандум пришлось внести поправки. Старые раны открылись, и с обеих сторон появились новые поводы для недовольства. Только в 1956 г. компании заключили постоянное перемирие. Компания Sears, Roebuck открывала филиал, осуществляющий продажи по почте, и ей снова понадобились деньги. Сидни Вейнберг позвонил Роберту Леману и предложил, чтобы два банка возобновили совместное финансирование Searg, Roebuck.