Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Касаясь общемировой ситуации, нельзя не отметить, что, поскольку практически вся поверхность земного шара уже была поделена между различными странами и приобретать новые колонии было негде, противоречие интересов между "имущими” и "неимущими" становилось все более острым, вследствие чего и произошло недавнее мировое потрясение. Однако, в последнее время человеческое сообщество обнаружило заметную склонность к недопущению войны. Поэтому если бы такая “неимущая” страна, как Германия, отказалась от стремления участвовать в разделе мира или в отчуждении территорий, просто рассудив, что из-за собственной беззаботности или невезения время для этого уже упущено, она могла бы процветать как держава среднего “калибра”. Однако по такому показателю, как личный фактор производительности труда, немцы значительно превосходили своих соседей и, будучи логически мыслящими, принялись, игнорируя интересы других, действовать на основе теории, согласно которой достигнутое другими не должно быть недостижимым для них самих. Более того, в силу прямолинейности своего характера немцы тяготели к немедленному использованию силы вместо попыток убедить других. Именно поэтому их часто обвиняли в милитаристских настроениях, и причину недавно закончившейся войны с роковой неизбежностью стали усматривать главным образом в высокомерной позиции Германии. В "Третьем рейхе" Гитлера указанные настроения немцев еще более усилились. Поиски своего Lebensraum в Европе они вели в направлении Балкан и Украины и потерпели жестокое поражение под Сталинградом. Можно сказать, что немцы не только не усвоили уроков первой мировой войны, но повторили ту же самую попытку, просто в большем масштабе.

Считая, что у немцев есть свои аргументы, касающиеся вопроса о виновности в первой мировой войне, и что поэтому несправедливо возлагать ответственность за нее на одну Германию, я в разговорах с немцами, которые выдвигали эти аргументы, обычно советовал им подождать, пока этот вопрос изучат историки. Однако данная проблема включала в себя и более практический аспект. Союзники намеревались возложить всю вину на Германию и тем самым оправдать требования репараций и наказания ответственных за войну. Поэтому германские власти, знакомые с проблемой вины, проявляли невероятную активность. Министр Науман, в то время директор Информационного бюро министерства иностранных дел, обсуждал со мной эту проблему, а министр финансов Дернбург попросил меня встретиться с ним в Веймаре и в ходе беседы сказал, что с нею трудно справляться внутри страны, что она серьезно скажется и на условиях мира, что утверждения об исключительной ответственности Германии не соответствуют фактам и что ему хотелось бы узнать, нельзя ли добиться смягчения указанных условий с помощью японского посредничества. С одной стороны, его просьба была отнюдь не безосновательной, но, с другой стороны, учитывая атмосферу на Парижской конференции, не было совершенно никакой возможности изменить решения по этой проблеме посредством добрых услуг Японии. Поэтому я ответил, что, судя по недавно увиденному мной в Париже, урегулирование проблемы зависит главным образом от мнений Англии, Франции и Америки, и в данный момент нельзя исправить что-либо, ими согласованное. Так уж получилось, что сейчас от меня, как министра иностранных дел Японии, побежденной в Тихоокеанской войне, требуют обозначить свою позицию в вопросе о виновности за войну. Тем более живо я вспоминаю боль, которую испытывали в то время правительство и народ Германии.

Когда делегату Германии в Париже Брокдорфу Ранцау представили проект мирного договора, он под предлогом несогласия именно с положениями о виновности за войну, покинул конференцию и вернулся в Берлин. Однако поскольку никакого реагирования на силовое давление не наблюдалось, делегат Герман Мюллер поставил под текстом свою подпись, и Версальский договор был заключен. В Германии договор вызвал резкую критику. Его называли "приказом, а не договором", а недовольство и жалобы по поводу различных его условий выражались на каждом углу. Однако позицию побежденной страны никто не учитывал, и, само собой разумеется, именно такое положение дел впоследствии в огромной степени способствовало приходу к власти нацистов. Учитывая широкое недовольство в Германии и опасаясь, что она может отказаться подписать договор, союзники сосредоточили свои войска на предмостных укреплениях у Рейна. Однако внутреннее положение Германии было таково, что она едва ли решилась бы на столь смелый шаг. Поэтому японская исследовательская группа оставалась в Берлине. Даже после поражения немцы были полны наступательной духовной энергией, но проявляли готовность к замирению. Поскольку в студенческие годы я был поклонником либеральных взглядов Гёте и Канта, я в то время относился к Германии с достаточным сочувствием и пониманием.

Во время мирного урегулирования, когда я находился в Берлине в качестве представителя министерства иностранных дел, не существовало практически никаких острых вопросов между Японией и Германией. Одна из текущих проблем была связана с визитом контр-адмирала Като. Главной темой разговоров повсюду были условия мира, и адмирал Като, неожиданно приехав ко мне в отель "Кайзерхоф", заявил: "Мне нужна Ваша помощь, так как я приехал в связи с Вашей телеграммой". Ранее я направил в Токио телеграмму с рекомендаций направить в Германию японских бизнесменов, ибо считал возможным организовать выгодный для нас импорт германской техники в Японию. Моя телеграмма, очевидно, вдохновила адмирала, и он прибыл в Германию с идеей наладить военный импорт из этой страны. Однако, во-первых, мои намерения предусматривали импорт техники для частных промышленных предприятий, а, во-вторых, между Японией и союзниками было достигнуто понимание в отношении военной техники. Поэтому я отклонил просьбу адмирала, сказав, что в силу своего положения ничем помочь не смогу. Тем не менее, когда я вернулся в Токио, он пригласил меня на обед, где сообщил, что, благодаря мне, наш флот теперь может строить прекрасные подводные лодки.

В связи с моей телеграммой в Берлин приезжала еще одна группа японцев. Представитель компании "Сумимото" Судзуки Масая в сопровождении многочисленных помощников приехал в Германию для закупки лицензии на восстановление азота по методу Хабера. Я очень заинтересовался этим делом и всячески старался помочь нашим бизнесменам, водя их на приемы, и т.п. Однако поскольку немцы по-прежнему высоко оценивали собственную технику и недооценивали японскую, а у японцев были и свои проблемы, то переговоры тянулись до тех пор, пока путч Каппа не заставил гостей в спешном порядке выехать из Германии в Голландию.