Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

С учетом такой перспективы масштабы строительства судов при существующих договорных ограничениях крайне невыгодны для нас. Я ответил, что соперничество в военном судостроении может само по себе, без всякой китайской проблемы, привести к войне, а войны следует избегать ради Японии и мира во всем мире. В течение нескольких месяцев я занимал бескомпромиссную позицию в отношении ВМФ, но с приближением начала подготовительных переговоров мои начальники и руководящие круги правительства приняли решение в пользу флотского командования. После того, как нашей делегации были направлены соответствующие инструкции, тогдашний премьер адмирал Окада, которого я глубоко уважаю как дальновидного государственного деятеля и к которому впоследствии не раз обращался за советом, сказал мне: "Вам бы лучше поступиться неуступчивостью и немного успокоиться".

В Лондоне делегаты Мацудайра и Ямамото И сороку вели напряженную борьбу за нашу позицию с представителями Англии и Америки, но предложенный нами план последние не поддержали. Как сказал мне по возвращении из Лондона контр-адмирал Ямамото, известный мне по Вашингтону, где он служил военно-морским атташе, принцип общего верхнего лимита неожиданно оказался настолько непопулярным среди представителей других стран, что он будет рекомендовать командованию флотом пересмотреть эту формулу. Впоследствии мне стало известно, что за эту рекомендацию он получил нагоняй от начальства, и, кажется, с тех пор больше не занимался проблемой разоружения. Я всеми силами сопротивлялся отмене Вашингтонского договора, указывая, что это может явиться причиной войны, но заручиться поддержкой флотских и прочих кругов мне не удалось. Решение об отмене Договора состоялось, и 29 декабря 1934 года правительству Соединенных Штатов было направлено соответствующее уведомление.

При подготовке инструкций для нашей делегации на Конференции по ограничению военно-морских вооружений 1935 года вопрос состоял в том, следует ли Японии, в случае неудачи с заключением Договора, взять на себя обязательства в отношении качественных ограничений и информирования о постройке судов. Флотское командование выступало против такого обязательства, поскольку оно, якобы, нанесло бы ущерб обороне страны, но я настаивал на принятии хотя бы таких ограниченных обязательств, ибо подобный шаг с нашей стороны явился бы немалым вкладом в разоружение и помог бы развеять опасения других стран. Однако мои усилия не увенчались успехом. Тогда же в связи с проблемой информирования о строительстве судов я указывал, что держать судостроительные программы в секрете от иностранных государств практически невозможно, ибо по бюджетным соображениям их все равно придется разъяснять парламенту и министерству финансов. Поэтому не будет никакого вреда в сообщениях об этих программах иностранным государствам. Однако флотское командование не согласилось со мной, заявив, что внутри страны программы можно "проталкивать” и без каких-либо разъяснений парламенту или кому-либо еще. Как оказалось, строительство военных судов велось в полном соответствии с планами ВМФ, что лишний раз подтверждает, насколько беспомощным был парламент того времени.

В такой обстановке адмирал Нагано и посол Нагаи выехали в Лондон, где в начале декабря 1935 года состоялась Конференция пяти держав об ограничении военно-морских вооружений. Соединенные Штаты предложили сократить ВМФ каждой из стран-участниц на двадцать процентов. Япония настаивала на установлении общего верхнего лимита и отказывалась принять предложение Англии об установлении качественных ограничений. В середине января 1935 года японская делегация покинула конференцию.

До этого я в своих рекомендациях министру иностранных дел Хирота указывал, что, если политика Японии в отношении Англии и Америки не будет твердо определена, следует опасаться возникновения после отмены Вашингтонского договора ситуации, которая в силу инерции может вызвать войну с этими странами. Поэтому необходимо установить фундаментальный политический курс Японии в присутствии императора. Министр иностранных дел советовался об этом с премьером Окада, но данная идея не была реализована. Примерно в то время я уже чувствовал, что, если события будут развиваться в неизменном направлении, то Японии вследствие ее континентальной экспансии придется выбирать между фронтальным столкновением с Англией и Америкой и полным уходом с континента. Я также изучал возможность аренды целого острова типа Новой Гвинеи или Борнео, полагая, что для решения демографической проблемы освоение острова предпочтительнее экспансии на континент. Однако эта идея оказалась бесперспективной ввиду противодействия со стороны Голландии, Австралии и других стран.

Тем временем в Европе возникли осложнения в связи с проблемой Эфиопии. В Лиге Наций разгорелись сражения по вопросу о применении санкций к Италии. Общественное мнение Японии оказалось небезразличным к этой проблеме и какое-то время проявляло симпатии к Эфиопии, а затем склонилось в пользу Италии.

Даже политика Кабинета Окада, направленная на отмену Договора об ограничении военно-морских вооружений, не могла удовлетворить милитаристов, и идея реформации страны одним ударом настолько овладела умами некоторых молодых офицеров, что 26 февраля 1936 года они прибегли к насилию. Несколько молодых офицеров Первой дивизии в Адзабу и находящиеся в их подчинении солдаты, пытаясь силой поставить у власти военное правительство, атаковали официальную резиденцию премьера и резиденции виконта Сайто, министра финансов Такахаси и других. В Токио в тот день шел необычайно сильный снег, район от Акасака Мицукэ и здания Парламента до министерства иностранных дел и министерства военно-морского флота был занят восставшими войсками, и функции правительства на какое-то время оказались парализованными. Однако благодаря твердой позиции императора мятежники осознали свою ошибку, и через три-четыре дня акты насилия прекратились. Тем не менее, в результате мятежа Кабинет Окада ушел в отставку, а поскольку принц Коноэ отклонил предложение сформировать новый Кабинет, выбор императора пал на министра иностранных дел Хирота. Официальная резиденция министра иностранных дел превратилась в штаб-квартиру по формированию нового Кабинета, и поскольку ко мне обратились с просьбой оказать помощь в этой работе, я выступал главным образом в качестве связного между вновь назначенным премьером и лордом-хранителем печати. Должен сказать, что меня весьма сильно удручало наличие мощного давления со стороны военного и, особенно, армейского командования во главе с генералом Тэраути и бессилие лидеров политических партий.