Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

С этого момента они велись между СССР и Японией, и, естественно, отвечать за них с японской стороны пришлось мне. Русские вскоре пошли на значительную уступку, отказавшись от своих претензий на получение платы в золотых рублях и согласившись с нашим предложением об уплате двух третей цены японскими товарами, а мы, со своей стороны, удовлетворили просьбу русских о выплате пенсий сотрудникам дороги и о предоставлении гарантий уплаты со стороны правительства Японии. Когда все спорные вопросы были решены и оставалось только написать текст соглашения, мой старый отец тяжело заболел и скончался. Мне пришлось взять двухнедельный отпуск и выехать на родину, доверив проработку деталей заведующему Первым сектором моего Бюро Ниси. За исключением крайне малого числа непримиримых противников СССР, японская общественность тепло приветствовала урегулирование проблемы КВЖД, видя в нем возведение мирными средствами преграды на пути экспансии России в восточном направлении.

К тому времени прошло уже несколько лет с тех пор, как в 1929 году заместитель наркома по иностранным делам Кара-хан сообщил министру-посланнику Ёсидзава, находившемуся тогда в Токио, о желании СССР заключить с Японией пакт о ненападении. Японское правительство несколько раз заявляло в ответ о несвоевременности такой меры. Я знал, что японская сторона попросту не готова к заключению такого пакта. Но момент представился мне подходящим для реализации моей давней идеи о создании комиссии по демаркации границы и урегулированию спорных вопросов между СССР и Маньчжоу-го. Я намеревался заручиться согласием различных кругов в Токио, а затем добиться понимания со стороны Маньчжоу-го. Однако выполнение обоих пунктов моего плана столкнулось с трудностями. Дело в том, что, хотя политика

Японии в отношении СССР, казалось, в общем-то устоялась, в рядах армии по этому вопросу все еще сохранялись весьма острые противоречия. Противостояние между умеренно настроенным по отношению к СССР директором Бюро по военным делам Нагата и сторонниками жесткого курса, адресованного Советам, становилось все более напряженным, и летом 1935 года один из армейских офицеров убил генерала. (Непосредственной причиной убийства российская проблема не была). Незадолго до этого генерал Нагата приходил ко мне, говорил о своем стремлении к стабилизации международного положения, просил меня работать во имя достижения этой цели и обещал приложить все усилия к тому, чтобы в том же направлении вести и армию. Мы договорились работать вместе ради достижения общей цели. Потом я на неделю уехал отдохнуть в Каруидзава и там с прискорбием узнал о неожиданной гибели генерала.

Как бы там ни было, я, твердо придерживаясь установленной линии в отношении СССР, принял решение начать переговоры. Однако Маньчжоу-го и Квантунская армия настаивали на том, что демаркация границы должна предшествовать созданию предложенной комиссии, и переговоры не могли сдвинуться с места. Но в марте 1936 года СССР согласился провести демаркацию на определенных условиях. В ходе переговоров, которые продолжались с апреля по ноябрь, стороны согласились создать комиссии по демаркации и урегулированию спорных вопросов на восточном участке границы между СССР и Маньчжоу-го с последующим распространением этого соглашения и на остальные ее участки. Были также обсуждены организационные структуры и полномочия таких комиссий. Тем не менее претворить результаты переговоров в жизнь не удалось, ибо незадолго до их завершения советско-японские отношения ухудшились в связи с заключением японо-германо-итальянского Антикоминтерновского пакта.

В те дни значительно возрос объем дел, связанных с СССР, которые находились в ведении Европейско-Американского бюро. Объем этот возрос еще больше после принятия решения о передаче проблемы рыболовства в северных водах из ведения Торгового бюро в компетенцию Европейско-Американского бюро, ибо она имела настолько важное политическое значение, что могла вызвать столкновение между Японией и СССР. В юрисдикцию Европейско-Американского бюро передали и проблему разоружения. В подобной обстановке дела, связанные с Северной и Южной Америкой, выделили из Европейско-Американского бюро в новое подразделение. Иными словами, Европейско-Американское бюро было разделено на Европейско-Азиатское и Американское бюро.

Следует добавить, что проблемой Китая занималось Азиатское бюро, которое одновременно с дроблением Европейско-Американского бюро стало именоваться Восточно-Азиатским. Но поскольку с возникновением "Маньчжурского инцидента” и "Китайского инцидента" проблема Китая превратилась для японской дипломатии в главную проблему, которая оказывала громадное влияние на наши отношения с другими странами, каждое утро все директора Бюро собирались не менее, чем на полчаса в кабинете заместителя министра для ее обсуждения. Более того, многочасовые обсуждения проблем Маньчжурии и Китая проходили на совещаниях высшего руководящего звена министерства. Однако эти дискуссии сводились просто к изложению мнений или их обмену и ни к чему не обязывали директоров соответствующих Бюро. Нередко важные вопросы решались без выноса на совещания высшего руководящего звена. Например, так называемая "Декларация Амау", которую обыгрывали даже на МВТДВ, стала известна высшему руководящему звену, не считая его представителей, имевших к этой декларации непосредственное отношение, только после ее обнародования. В тот день, когда декларация была опубликована в первых выпусках газет, ее подвергли резкой критике на утреннем заседании высшего руководящего звена. В этой связи я тогда же порекомендовал министру иностранных дел Хирота оперативно принять надлежащие меры, ибо радикальный характер декларации наверняка вызвал бы ненужные трения в отношениях со странами-участницами Договора девяти держав. Хирота сказал мне, что поскольку декларация была предана гласности без его ведома, я обязан при любой возможности разъяснять ситуацию послам и министрам-посланникам стран Европы и Америки.

Следует упомянуть и о Совете пяти министров, который был учрежден при премьере Сайто в конце 1933 года. В состав участников этого Совета входили премьер, министр финансов Такахаси, министр иностранных дел Хирота, военный министр Араки и министр военно-морского флота Окада. Совет был организован сразу после возникновения “Маньчжурского инцидента” и выхода Японии из Лиги Наций, когда в связи с этим. началось быстрое восхождение к власти сторонников жесткой внешней политики. В среде командования ВМФ все громче звучали доводы в пользу отмены Договора об ограничении военно-морских вооружений и независимого строительства военных судов, а в армии многие стали с твердой уверенностью говорить о неизбежности войны против СССР. Поскольку в такой ситуации составление бюджета столкнулось с огромными трудностями, то для рассмотрения всех этих вопросов и был учрежден Совет, которому вменялось в обязанность обеспечить надлежащую реализацию государственной политики. Первый вопрос, который пришлось рассматривать Совету, касался отношений с Россией и Конференции по всеобщему разоружению. От министерства иностранных дел за подготовку повестки дня первого заседания отвечало мое Бюро. Заседание длилось несколько дней, после чего Совет принял решение, согласно которому в свете международной ситуации и с учетом состояния государственных финансов надлежало наращивать вооружения до максимально допустимого уровня. Однако при обсуждении проблемы России умеренная позиция министров финансов и иностранных дел возобладала над жестким подходом военного командования.