Хелен Творков - Навстречу миру [litres]

К этому моменту Миларепа уже родился в богатой семье, переродился слугой и заново родился ради мести. Уничтожение врагов привело его мать в ликование, и она гордо шествовала по деревне, провозглашая свою победу. Но Мила не участвовал в ее праздновании. Вскоре он покинул дом, снова переродившись для жизни духовного искателя, решительно намеренного искупить вину за причинение другим такого страдания.

Будучи детьми, мы учились у Миларепы тому, что счастье не зависит от обстоятельств. Его умение быть безгранично довольным в ледяную стужу, без еды и одежды превращало его в богоподобное существо. Но все же он был человеком, и это делало его пример достижимым, пусть даже высота его остается недосягаемой. Смерть и жизнь – это часть истории каждого из нас. Нас всех меняют любовь и утраты, отношения, работа, доброта и трагедии. Но мы боимся перемен, потому что, когда отождествляем себя с определенным шаблоном поведения, отказ от него для нас равнозначен смерти. Часто неясный страх отдаленного физического конца наших тел смешивается с более близким, повседневным, более тягостным, пусть и не осознаваемым, страхом распада «я». На каком-то уровне мы знаем, что ярлыки, из которых строится наша идентичность, – нереальны. И мы страшимся, возможно, даже сильнее, чем самой физической смерти, что они могут отпасть, выставляя нас в таком виде, на который мы сами бы и не отважились. Очень многое в страхе физической смерти – это страх смерти эго, смерти масок. Но если мы знаем, что есть бо́льшая реальность, и живем в ней, то будем уже не так бояться своей сути.

Когда Миларепа отправился на поиски помощи, он не знал, куда идти. Но у него было то, что мы могли бы назвать верой , уверенностью в своей способности найти путь. Она не может окрепнуть без принятия неопределенности – урок, к которому я только приступил. Когда я впервые приехал в Шераб Линг, то был одним из многих монахов-новичков, которые обожали Миларепу и хотели чествовать его жизнь и линию, но не знали, как это лучше сделать. Как я написал в письме, которое оставил для учеников:

…Во время первого трехлетнего ретрита мне повезло обучаться у великого мастера Селдже Ринпоче. В середине третьего года я и несколько моих товарищей подошли к Ринпоче за советом. Мы так много получили от ретрита и спросили его, как нам способствовать сохранению этой драгоценной линии. «Практикуйте!» – сказал он нам. Начало жизни Миларепы было отмечено несчастьями и невзгодами. Несмотря на всю плохую карму, которую он создал, будучи молодым человеком, в конечном счете он преодолел свое темное прошлое и достиг полного просветления в труднодоступных горных пещерах. Тогда Миларепа решил, что больше нет необходимости оставаться в горах. Он захотел спуститься в более населенные районы, где мог бы непосредственно облегчать страдание других. Однажды ночью, вскоре после того, как он принял такое решение, ему приснился его учитель Марпа. Он уговорил Миларепу остаться в ретрите, сказав, что его пример изменит жизни огромного числа людей.

…Пророчество Марпы сбылось. Несмотря на то что Миларепа провел большую часть своей жизни отшельником в горных пещерах, его пример вдохновляет миллионы людей на протяжении веков. Показав важность практики в уединении, он повлиял на целую традицию тибетского буддизма. Тысячи и тысячи практикующих достигли просветления благодаря его самоотверженности.

Ринпоче ответил: «Я пробыл в ретрите почти половину жизни. Это и есть настоящий способ помочь другим. Если вы хотите сохранить линию передачи учения, преобразуйте свои умы. Вы не обнаружите подлинной линии учения где бы то ни было еще».

Было еще темно, никаких признаков рассвета. Большинство пассажиров спали, кое-кто разговаривал. Я провел в этом поезде едва ли более пяти часов, но мне казалось, что прошла целая жизнь. Я путешествовал через странные ландшафты, в один момент оказываясь в адах, и в следующий страстно желая защиты, как существо из мира голодных духов, которое никогда не знает удовлетворения. Потом возвращался к медитации и сосредотачивал свой ум, чтобы просто быть . Страх, отчаяние, проблески мужества и открытого осознавания. Моя первая ночь. Я учусь принимать тот факт, что не способен обрести ум странствующего йогина за одну ночь.

Впервые я узнал про шесть миров, когда приехал навестить своего старшего брата Чокьи Ньиму Ринпоче в его монастыре в Катманду, расположенном в районе ступы Боднатх. Тогда мне было шесть или семь лет. Ко мне приставили пожилого монаха, чтобы он показал мне монастырь, и мы остановились у большого изображения Колеса жизни. Монах начал терпеливо объяснять мне все колесо – сложную диаграмму концентрических кругов. Самая большая часть разделена, как пирог, на шесть миров, каждому из которых свойственно типичное для него омрачение; и каждое из этих омрачений может быть обращено в мудрость. Все колесо держит в руках Яма, божество смерти.

Пожилой монах, как и многие представители старой школы, заострял внимание на самых страшных нижних мирах: адах, мире голодных духов, который населяют тощие как палка существа с тонкими длинными шеями и раздутыми животами. Он все бубнил, и я стал испытывать беспокойство. Мне не нужны были эти учения по сансаре – страданию и заблуждению этой жизни. Кроме того, отец, который, по моему мнению, лучше всех разбирался в этом вопросе, уже объяснил мне, что ад – это состояние ума, а не какое-то место. Он настаивал на том, что эти устрашающие описания горячих и холодных адов указывали не на следующую жизнь, а на эту. Их настоящий смысл в том, объяснял он, чтобы заставить нас понять, как, действуя под влиянием гнева, мы наказываем других и себя. Наша равностность испаряется. Сердце закрывается. В этот момент мы не способны дарить и получать любовь. Испытывая отвращение, мы говорим другим: « Катись в ад» . Мой отец также объяснял, что наше невротическое вращение в колесе страдания содержит семена освобождения и что мир людей дарит лучшие возможности для пробуждения. Это значило, что я могу достигнуть просветления уже в этой жизни. Я просто хотел научиться медитировать и соскочить с колеса, а старый монах не говорил мне, как это сделать. Я вырвался и побежал искать своего брата.

На колесе шесть миров расположены в определенном порядке: от меньших к большим мукам. Но мы не переживаем их в такой конкретной последовательности, и к тому же не стоит воспринимать их слишком буквально. Например, отличительная черта мира богов – чувство обособленности, и часто богатство отделяет нас или даже ставит выше других. Но нам вовсе не обязательно быть богатыми, чтобы ощутить себя как обитателя этой сферы существования. Мое собственное чувство обособленности было отчасти результатом привилегированного воспитания, а также роли и статуса в монашеской среде. С другой стороны, эти же обстоятельства заставили меня отважиться на неопределенность анонимного странствования. Потом на вокзале в Гае и в поезде потрясение от того, что я оказался один, отправило меня в ад. Когда я покинул Тергар и такси не появилось, я погрузился в тупость мира животных, оказавшись неспособным использовать логическое мышление. Я вернулся к животному уму позже, когда отреагировал на звук, не исследовав прежде его источник или воздействие. В мире голодных духов, мире неутолимой жадности, моей жаждой стало стремление к защите. Миру полубогов свойственна зависть, поскольку его обитатели всегда хотят оказаться в мире богов. Ребенком я часто завидовал тем, кто обладал большей социальной свободой, чем я, особенно когда стремился избежать внимательных глаз тех, кто обо мне заботился. Но в этом поезде я чувствовал себя слегка потрясенным тем, что меня полностью игнорировали; и мой ум прыгнул сразу в мир богов, так как я почувствовал зловонный душок гордости.