Мэри Трамп - Слишком много и всегда недостаточно

Изначально финансовым спасением Дональда занимался исключительно Фред, но вскоре его партнерами в этом деле стали банки. Поначалу они добросовестно заблуждались, исходя из мнимой эффективности Дональда в умении доводить дело до конца. Однако кредитование продолжилось и после того, как провалы стали множиться, а сроки оплаты по счетам за опрометчивые покупки – приближаться, – но теперь уже в качестве средства поддержания иллюзии успеха, изначально их и одурачившей. Понятно, почему Дональд все в большей мере ощущал себя хозяином положения, даже если таковым и не был. Он не осознавал того, что другие люди используют его в своих собственных целях, и верил, что у руля стоит он. Фред, банки и СМИ делали ему все больше поблажек, чтобы навязать свою волю.

На самых ранних этапах своей операции по приобретению гостиницы Commodore Дональд дал пресс-конференцию, на которой представил свое участие в этом проекте как свершившийся факт. Он лгал о сделках, которых не было, вмешиваясь в процесс настолько, чтобы его было трудно из него вывести. Затем они с Фредом использовали этот гамбит, чтобы при помощи его свежераздутой репутации в прессе Нью-Йорка – и миллионов долларов из кармана моего деда – получить огромные налоговые льготы для следующего проекта Дональда, Trump Tower .

В представлении Дональда его достижения действительно являются плодами его личных качеств, без какого-либо намека на обман или надувательство. Несть числа его интервью, в которых он преподносит явную фальшивку о том, что отец одолжил ему всего лишь несчастный миллион, который нужно было вернуть, а во всем остальном его успех – исключительно его собственная заслуга. Легко понять, почему он в это поверил. Еще никому не удавалось взобраться на вершину по лестнице из феерических провалов, которые терпел этот формальный лидер съеживающегося свободного мира.

Дональд сегодня – почти такой же, каким он был в трехлетнем возрасте: неспособный к росту, обучению или развитию, не умеющий контролировать свои эмоции, обуздывать свои реакции или воспринимать и обобщать информацию.

Потребность Дональда в одобрении настолько велика, что, кажется, он не замечает того, что большинство его сторонников – это люди, которых по окончании предвыборного митинга он своим обществом не удостоит. Его глубоко укорененные слабости сформировали в нем черную дыру, постоянно нуждающуюся в блеске комплиментов и исчезающую только тогда, когда он полностью в них погружен. Он ненасытен. Это выходит далеко за пределы банального нарциссизма; Дональд не просто слаб, его «я» настолько хрупко, что требует постоянной подпитки, поскольку глубоко внутри он понимает, что совершенно не тот, за кого себя выдает. Он знает, что его никогда не любили. И поэтому он будет стараться привлечь вас на свою сторону, добиваясь одобрения хотя бы самых незначительных вещей: «Это же прекрасный самолет, ведь так?» – «Да, Дональд, это прекрасный самолет». Было бы жестоко не пойти ради него на такую маленькую уступку. А затем он перекладывает на вас свои слабости и чувство незащищенности: вы должны их облегчить, вы должны позаботиться о нем. Невыполнение этого требования образует вакуум, терпеть который долго для него невыносимо. Если вы относитесь к тем, кому требуется его поддержка, вы скажете все, чтобы ее сохранить. Он ужасно страдает, и, если вы не сделаете все, что в ваших силах, для облегчения его страдания, вам придется мучиться тоже.

От детства в Доме, от первых вылазок в мир недвижимости и высшего общества Нью-Йорка и вплоть до сегодняшнего дня далекое от нормы поведение Дональда раз за разом признавалось окружающими нормой. Когда он появился на рынке недвижимости Нью-Йорка, его принялись превозносить как нахального, самодостаточного мастера сделок. «Нахальный» применялось к нему в качестве комплимента (и подразумевало напористость, а не грубость или заносчивость), а сам он не был ни самодостаточным, ни мастером заключения сделок. Но с этого все и началось – с передергивания фактов и с неспособности прессы задавать острые вопросы.

Подлинные его таланты (к самовосхвалению, лжи и подтасовке фактов) интерпретировались как уникальные преимущества его бренда под названием «Успех». Увековечивая его версию истории, повествующей о его богатстве и его очередных «успехах», наша семья, а затем и многие другие, начали процесс признания действий Дональда нормой. Наем на работу и дурное обращение с нелегальными мигрантами, отказ платить подрядчикам за выполненную работу считались «издержками бизнеса». Неуважительное отношение к людям и крохоборство подавались как жесткая манера ведения дел.

Вероятно, некогда подобные искажения реальности казались безобидными способами продать побольше экземпляров New York Post или увеличить аудиторию Inside Edition , но каждое такое нарушение неизменно вело к другому, более серьезному. Мысль о том, что его тактика представляет собой оправданный расчет, а вовсе не безнравственное жульничество, стала еще одним аспектом мифа, который они с моим дедом многие десятилетия строили.

Хотя глубинная сущность Дональда не изменилась, с момента его инаугурации уровень стресса, в котором он пребывает, радикально изменился . Это не стресс от работы, потому что он не работает – если только не считать работой просмотр телевизора и оскорбления в твиттере. Это попытки отвлечь всех нас от того факта, что он ничего не знает – ни о политике, ни о правах и обязанностях граждан, ни о простой человеческой порядочности, – а это требует значительных усилий. Десятилетиями он получал известность – добрую и дурную славу, – но редко был объектом пристального внимания и никогда не сталкивался с существенным противодействием. Его восприятие себя и окружающей действительности сегодня ставится под сомнение.

Проблемы Дональда накапливаются в связи с тем, что маневрирование, необходимое для их разрешения (или для того, чтобы притвориться, что их не существует), стало более сложным и требующим участия гораздо большего числа людей в операциях прикрытия. Дональд совершенно не готов решать свои собственные проблемы или адекватно заметать свои следы. В конце концов, все создавалось в первую очередь для того, чтобы защищать его от его собственных слабостей, а не для того, чтобы помогать ему договариваться с внешним миром.

Стены его очень дорогого и хорошо охраняемого изолятора начинают распадаться. Люди, имеющие доступ к Дональду, еще слабее, еще трусливее, но столь же отчаянны, как он сам. Их будущее напрямую связано с его успехом и покровительством. Они либо не видят, либо отказываются верить в то, что их ждет то же самое, что и любого другого, кто присягал ему на верность в прошлом. Кажется, что существует бесконечное число людей, желающих присоединиться к группе льстецов, спасающих Дональда от его собственной несостоятельности, одновременно поддерживая его ни на чем не основанную веру в себя.