Михаил Антонов - Провидец Энгельгардт

Что это? Молодечество? Желание испробовать свои силы? Стремление показать себя? Или проявление имманентно присущего человеческой природе агрессивного начала? В случае битвы «команд» – исконного различения «свой – чужой»?

В принципе это явления того же порядка, что и войны между государствами и соревнования спортсменов – индивидуальные или командные. Но войны ведутся из стремления захватить чужую территорию, овладеть ресурсами противника. Спортсмены борются за медали, за титулы, за призы. А драки между деревнями? Землю они у побеждённого противника не отберут, пленных не уведут. Ведь завтра противники вновь встретятся на мельнице, в трактире, и будут мирно разговаривать. Значит, это просто выплеснуть избыток энергии? Странно для мужиков, не всегда даже имеющих возможность есть досыта.

Частым явлением были молебны. Они «устраивались миром и были приурочены к определённым дням по православным святцам, а также по случаю таких событий, как выгон скота на первое пастбище, запашка яровых хлебов, во время засухи и т. д.» Энгельгардт приводит такой эпизод:

«Весна была сырая и мокрая, вредная плодам… Всю весну мы горевали с посевами. Холода, дожди, к пашне подступиться нельзя. Наконец кое-как посеялись. Тут опять горе, наступила засуха… – едва пробившиеся из земли всходы стали сохнуть…

Рожь зацвела… – стоит, матушка, стена-стеной и в полном цвету. Погода для цветения ржи самая благоприятная: тихо, жарко, водней и всяких мух неисчислимое множество, в воздухе стоит гул от жужжания насекомых, над нолем точно туман от цветочной пыли, пахнет хлебом, мёдом.».

Знакомый поп идёт из деревни, где богомолье было: дождя просили.

«– Дождя! Зачем?..

– Как зачем дождь? Яровое совсем посохло, травы…

– Эх вы! Хозяева!.. Яровое видите, а рожь не видите… Рожь цветет, а они дождя у Бога просят, умницы!.. Да разве вы не знаете, что когда пойдут дожди, наступят ветры, холода, водни (овода) попрячутся, то и мы будем без хлеба…

– Да яровое-то совсем посохло.

– Что ж, что посохло?.. Яровым теперь дождь много пользы не сделает. Яровое пропало – и говорить нечего, а вы ещё просите, чтоб и ржи не было. Без ярового еще пробиться можно, а как ржи не будет, тогда что? Видал, как баба-бобылка пятак подаёт, чтоб и её коровку-буренку помянули, чтобы и на её грядку с бурачками дождичек прошёл. Бурачки, видишь, у неё засохли, лень сходить за водой, да полить… об том, дура, и не думает, что рожь цветёт, что как обобьёт дождем цвет, да будет неурожай, да подымется рожь до 15 рублей за куль, так она же сама будет в будущем году жать за два рубля десятину, лишь бы кто вызволил, дал вперёд денег зимой или весною.

– Это точно, необразование…

– А вы бы внушали. Сам Христос учил, что Отец Небесный лучше нас знает, что нам нужно. И мужики говорят: Бог старый хозяин, Бог лучше нас знает, что к чему. А чуть только засуха – просят дождика!.. А может, оно так и нужно. Чем бы внушать, вам бы только пятаки собирать, да яйца. Вам же ведь урожай лучше, вам же лучше, если народ богаче, зажиточнее – за одно поминовенье что наберёте!

– Оно точно…

– Вы не помещик, не чиновник. Вам выгодно, когда урожай, когда хлеб дёшев, когда мужик благоденствует. Это барину-помещику выгодно, когда хлеб дорог, а мужик бедствует и дёшев, потому что помещик хлеб продает, а мужика покупает. Это чиновнику выгодно, когда хлеб дорог, потому что чиновник хлеба ест всего крошку, а больше все мясцом пропитывается… Вам, нонам, выгоднее, когда мужик богат, зажиточен, благоденствует!

– Конечно».

Но зато что делало русских крестьян действительно православными христианами, так это три черты. Во-первых, их смирение и покорность воле Божией. Энгельгардт рассказывает много случаев, когда он ужасался по поводу какой-нибудь беды, свалившейся на хозяйство, и пытался принять меры, чтобы поправить положение, на что крестьяне-дворовые ему советовали не суетиться и полагаться на волю Божию. Так, на лён напала какая-то блоха, личинки которой поедали молодые побеги. Энгельгардт намеревался либо применить какие-нибудь препараты для защиты растений или, на худой конец, пересеять лён. Он говорит своему первому помощнику и старосте Ивану:

«– Пропадает наш лён.

– Господня воля…»

Но вдруг пошел дождь – и смыл блоху, лён быстро стал подниматься, и Иван говорит барину:

«– А вы отсевать хотели, против Бога думали идти, поправлять хотели. Нет, барин, воля Божья: коли Бог уродит, так хорошо, а не уродит – ничего не поделаешь… Всё воля Божья… Вот и нынешний год – ведь думали, все помрем с голоду, а вот живы, новь едим и водочку с нови пьем… Бог не без милости…»

Вот крестьянка Панфилиха везёт овёс:

«– По осьмине на двор выдали, скот кормить нечем.

– Что же так, сена нет?

– Какое сено – соломы нет, последнюю с крыш дотравливаем. Посыпать было нечем, вот, слава Богу, по осьмине на душу что наибеднейшим дали.

– Плохо дело, а ведь не скоро еще скот в поле пустим!

– Воля Божья. Господь не без милости, моего одного прибрал, – всё же легче.

– Которого же?

– Младшего, на днях сховала. Бог не без милости, взглянул на нас, сирот своих грешных.

Вот такое покорное приятие даже детской смерти.

– Это вы, господа, – говорила баба, – прандуете детьми; у нас не так: живут – ладно, нет – «Бог с ними».

– Да что ж тебе младший – ведь он грудной был, хлеба не просил?

– Конечно, грудной хлеба не просит, да ведь меня тянет тоже, а с пушного хлеба какое молоко, сам знаешь. И «в кусочки» ходить мешал: побольшеньких пошлёшь, а сама с грудным дома. Куда с ним пойдешь? – холодно, тоже пищит. Сам знаешь, сколько их Панфил настругал, а кормить не умеет. Плохо – Божья воля; да Бог не без милости».

Другая подлинно православная добродетель крестьян – это их милосердие к бедствующим, больше чем посильная помощь голодающим подачей «кусочков». Кусочки подают, пока есть хлеб. Кончился хлеб у подававших – они сами идут «в кусочки». Вот откуда берёт начало суворовский закон армейской жизни: «Сам погибай, а товарища выручай!» И не зная жития святителя Николая Мирликийского, крестьяне почитали его именно за милосердие: «Нынешний год у нас урожай, какого давно не было… Бог, по милосердию Своему, не дал Касьяну взглянуть на нас, а известно, «Касьян грозный: на что ни взглянет – всё вянет», за что ему, Касьяну немилостивому, бывает в четыре года один праздник, тогда как Николе, благому чудотворцу, два праздника в году».

Всё это свидетельствует о смешении в сознании крестьян веры и самых диких суеверий и предрассудков. И вряд ли кто из них знал, что, скажем, Иоанн Кассиан Римлянин – один из великих святых и человек высочайшего благородства.