Иван Франтишев - Слава героям

Так и есть. Рыбаков на новой волне. Молодец! Перехитрил немца.

Теперь Федор уверенно передавал и принимал радиограммы. Невидимые нити связывали роту с полком и батальоном. И командир роты словно слышал рядом голос полковника Щербатенко: «Не горячись! Спокойно!»

Вдруг левее высоты раздались дружные винтовочные залпы, затем раскатистое «ура-а-а!..» Заливисто застрочил «максим». В воздухе треснул красный шарик ракеты.

Размазишвили коротко крикнул красноармейцу-связному:

— Восьмая фашистов погнала из поселка. Давай сигнал!

Федор увидел, как командир роты выскочил из окопчика, выхватил револьвер, побежал. И точно эхо покатилось: «Рота-а-а… За мной впере-е-д!..»

Команду повторили взводные. Загремело многоголосое: «Впере-е-д!.. В атаку!.. Ура-а!.. Ура-а!..»

И высота ожила. Сотня бойцов, стреляя на ходу, устремилась на шоссе, перерезая путь отступления гитлеровцам.

Федор передал радиограмму, которую давно ждал командир полка: «Атакуем противника вместе с восьмой ротой. Фашисты отступают из Лохи-Ваара. Идем вперед. КП снимаем. Связь прекращаю…»

— Хохраков, свертывай антенну! Все! Давай на шоссе…

Взвалив на спину серые коробки радиостанции, радисты стали спускаться к дороге. Неожиданно Лузан покачнулся, почувствовал тупую боль в ноге. На шароварах чуть выше колена расплывалось пятно крови.

— Что ты, Федя? — Хохраков взглянул на побледневшее лицо друга.

— Ничего! Царапнуло… — Он медленно опустился на землю…

Об этих первых боях рассказывает сохранившаяся в архивах лаконичная запись боевого донесения начальника штаба 758-го стрелкового полка в штаб 88-й стрелковой дивизии:

«Выброшенный вперед 3-й батальон 758 сп на подступах к Лохи-Ваара вступил в бой с противником. В результате упорных боев 16 августа 1941 года противник был выбит из Лохи-Ваара, одновременно была занята и Лохи-Губа. После захвата Лохи-Ваара полк с 17 августа 1941 года повел разведку в направлении г. Ганкаш-Ваара. Одновременно двумя батальонами начал сосредоточиваться в районе этой горы, оставив 3-й батальон, а впоследствии 7-ю ср для прикрытия Лохи-Губа и Лохи-Ваара. К 20.8.1941 года полк достиг ж. д…»

Замысел гитлеровского командования — на Кестеньгском направлении выйти к Кировской железной дороге и окружить нашу северную группировку войск Карельского фронта — был сорван.

Почти два месяца отлежал Федор на больничной койке. Ранение, как он считал, пустяковое. Пуля не задела кость. Но ходить было трудно. И врачи не отпускали Лузана. Приходилось подчиняться.

И вот пришел день выписки. Обмундирование получено. Командировка в кармане. А добраться солдату до передовой — пустяк. Дорога прямая: где бой гремит, туда и ехать.

В штабе полка Федора долго не задержали. К вечеру он пришел в батальон.

Новый комбат капитан Макаренко встретил приветливо:

— Добре. Устраивайся, налаживай свою технику.

— Есть налаживать технику! — Лузан приложил руку к ушанке…

Землянка взвода связи была недалеко от КП батальона. Три наката. Добротная дверь. Из короткой трубы идет дымок. «Молодцы! Основательно устроились», — подумал радист. Он толкнул дверь и вошел.

— Ребята, смотри, Федор вернулся! — обрадованно воскликнул Хохраков.

Красноармейцы окружили Лузана. Наперебой рассказывали новости. Расспрашивали, что там, в тылу, слышно. Далеко за полночь светился огонек в солдатской землянке. Разговорам не было конца.

Утром Лузан вышел из землянки, умылся свежим снежком. Осмотрелся. Вот она — передовая линия фронта. Покатые сопки, припухшие от молодого снега. Одинокие сосны над косым частоколом противотанковых препятствий. Белые купола дзотов и приплюснутые холмики землянок. Впереди — мертвая лента нейтральной полосы, а за ней — враг.

В обороне один день похож на другой: редкая перестрелка, стычки с разведкой и непрерывные инженерные работы. Радисту работы мало. Проверил в определенный час радиостанцию — и снова молчи. Энергичный, подвижной Федор не мог сидеть без дела. Он охотно помогал рыть траншеи, очищать их от снега. Такая «трудовая физкультура» ему, бывшему спортсмену, очень нравилась.

…И это морозное утро начиналось, как обычно. На востоке, словно нехотя, вылезало солнце. В небе гасли последние звезды. На левом фланге короткими очередями постреливал пулемет. Солдаты готовились к завтраку. В углу землянки старательно начищал котелок Федор.

Внезапно редкая оружейная стрельба сменилась шквалом артиллерийского огня. Казалось, противник решил выпустить весь запас снарядов. Белая снежная целина покрылась гарью, оспинками воронок. Артиллерийский налет стих так же внезапно, как и начался. Бойцы поднимались из укрытий. Отряхивались. Приготавливали оружие.

Лузан включил радиостанцию. Послушал. Все в порядке. И снова выключил.

Тишина длилась недолго. Воздух разорвали очереди автоматов и пулеметов. С сопок бежали эсэсовцы. Цепь за цепью приближались они к траншеям.

Но батальон Макаренко молчал. Молчал, точно в траншеях было пусто. Первыми заговорили орудия нашей дивизионной артиллерии. Через головы бойцов со свистом полетели снаряды.

А фашисты все приближались. Уже видны были их лица под рогатыми касками. Наконец раздалась команда:

— Огонь!

Эсэсовцы не выдержали. Один, другой, третий… пригибаясь, побежали назад.

Командир батальона вошел в землянку.

— Связь с полком есть? — вытирая с лица капли пота, спросил он телефониста.

— Есть, товарищ капитан!

— Вызывай ноль первого!

Через несколько минут телефонист передал трубку комбату.

— Ноль первый? Говорит одиннадцатый… Отбил… До батальона… Нет, нет, пока еще без танков… Потери? Уточню… Есть! — Комбат вернул трубку телефонисту.

…До сумерек бойцы отбили шесть атак. Вечером началась седьмая. Вновь закружила огненная метель.

На этот раз гитлеровцы сумели обойти левый фланг батальона. Им удалось захватить восточную окраину Лохи-Ваара. Батальон Макаренко оказался в окружении. Но и это не сломило дух бойцов. Лузан шутил:

— Мы здесь как валуны. Нас не сдвинешь.

И еще двадцать два дня фашисты не могли сдвинуть батальон. Стрелки Макаренко и артиллеристы Голубева стояли насмерть.

Но силы батальона таяли. В землянках лежали раненые. Комбат приказал беречь патроны, стрелять только наверняка. Кончались продукты.

Редко кому удавалось пройти на командный пункт полка. Финские снайперы-«кукушки» перекрыли все дороги, все тропки.

Единственной ниточкой, связывающей батальон с полком, стало радио. Лузан и Хохраков дежурили круглыми сутками. Щеки ввалились, заросли щетиной. Изредка удавалось забыться в тяжелой дреме. В ушах стоял непрерывный звон.

— Ложись, поспи… — предлагал комбат.