Иван Франтишев - Слава героям

Маневр… Он чаще всего выручает в бою. Тот, кто им владеет, как правило, выходит победителем.

Вскоре после захвата деревни наступающие подошли к высоте. Перед ней было открытое пространство, поэтому враг полагал, что атаковать его будут с флангов. Там и были протянуты проволочные заграждения, установлены пулеметы.

Чумаков приказал завязать на флангах огневой бой, а с основными силами атаковал врага как раз там, где он меньше всего ожидал, — с фронта. Ему в этом помогла соседняя рота лейтенанта Кальина. Вместе они стремительно ворвались на высоту и очистили ее от врага.

Ночь рота провела в лесу. Бойцы спали под высокими стройными соснами. Было беззвездно. Только редкие выстрелы нарушали тишину.

— Ну, товарищи, пора, — сказал вышедший из-за деревьев Чумаков, когда над лесом забрезжил рассвет.

Один за другим солдаты поднимались с земли, по-хозяйски проверяли амуницию. Скоро опять бой, к нему надо быть готовым, как говорят, во всеоружии.

Через несколько минут рота двинулась к исходной позиции. Ей предстояло скрытно пройти лесом к укреплениям врага, окопаться там и ждать сигнала.

В намеченном заранее месте Чумаков остановил роту. В это время к нему подошел связной командира батальона капитана Трофимова и передал приказание срочно явиться на наблюдательный пункт.

Командир батальона стоял в окопе и в бинокль рассматривал позиции противника. Поздоровавшись с Чумаковым, он сказал:

— Готовьте роту к танковому десанту. Ваша задача — прорваться через линию вражеской обороны вон в том направлении, видите? — И он показал на высотку, на которой белело какое-то строение. — Вы должны, взаимодействуя с танками, ударить по противнику с тыла. За вами в прорыв двинем другие роты.

…Десять танков с десантом рванулись вперед сразу же, как только наша артиллерия прекратила огонь. Смяв проволочные заграждения, они прошли линию окопов и устремились в глубину вражеской обороны. Фашисты, придя в себя после артналета, открыли огонь по танкам из пушек и минометов. Из-за поваленных деревьев стреляли автоматчики. Они стремились сбить десант с танков, уничтожить его.

По сигналу Чумакова, сидевшего на броне четвертого танка, десантники открыли ответный огонь.

Вдруг один из танков вздрогнул, повернулся на месте и осел. Он подорвался на вражеской мине неподалеку от траншеи. И, словно воспрянув духом, еще злее заработали фашистские автоматы.

Обстановка складывалась, прямо скажем, тяжелая. Чумаков понимал, что останавливаться танкам нельзя.

— Младший лейтенант Поспелов, — крикнул он командиру одного из взводов. — Остаетесь здесь у танка с группой прикрытия. В бой вступаете по своему усмотрению.

Чумаков уже на ходу вскочил на свой танк, который шел по проложенному саперами пути.

Лязгая гусеницами, поднимая облака пыли, двигались боевые машины. Вот и третья линия вражеских траншей. Огонь становится сильнее. Справа и слева рвутся снаряды. Один из них попал в танк, и взрывной волной Чумакова швырнуло в кювет. Он потерял сознание.

…Очнувшись, Чумаков увидел, что лежит на земле рядом с убитым старшиной Борисовым. В ушах неприятно звенело. Старший лейтенант поднял голову и осмотрелся. Наши танки ушли дальше… Минут десять было совсем тихо. Потом раздались голоса. Из хода сообщения показалась одна голова в каске, за ней вторая, третья…

Чумаков потянулся к мертвому старшине, взял его автомат и дал длинную очередь. Четверо врагов, как подкошенные, грохнулись на землю, остальные залегли.

Какая-то непонятная сила заставила Григория оторвать взгляд от убитых и посмотреть влево. И как это было вовремя! В двух десятках метров, тоже по ходу сообщения, двигалась другая группа врагов. «Вот оно что, — сообразил Чумаков. — Закрывают проход, проделанный танками. Хотят отрезать десант и уничтожить его».

Лихорадочно работая локтями, Чумаков пополз к заросшей травой канаве. Там можно укрыться и вести бой. Когда до нее оставалось метра три, в его тело впились две пули: одна в руку, вторая — в бедро. Но он полз и полз. В руках последняя граната. Григорий приготовился взорвать ее. «Умирать по-солдатски, — решил он, — как Матросов, как Гастелло… Солдат и смертью своей должен добывать победу».

Пустить в ход эту последнюю гранату ему, однако, не пришлось. Сзади из-за деревьев хлестнула одна, а за ней вторая пулеметная очередь. Загремело «ура!»

— Наши… наши, — вырвалось у Чумакова, и силы оставили его…

Когда бойцы подбежали к Чумакову, он открыл глаза, увидел Поспелова, слабо улыбнулся и тихо сказал:

— Давай, друг, жми вперед. Не останавливайтесь…

…Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении старшему лейтенанту Чумакову Григорию Тимофеевичу звания Героя Советского Союза застал его в одном из ленинградских госпиталей. И, как знать, может быть, он помог скорейшему выздоровлению героя. Как бы там ни было, а через два месяца Чумаков уже шагал по фронтовым дорогам. Он шел на запад добивать врага в его же логове.

«А где сейчас Григорий Тимофеевич? — спросит читатель. — Как сложилась его дальнейшая судьба?»

Закончив войну, Чумаков вернулся домой в родное село Черкассы Оренбургской области. Колхозники избрали его своим председателем, а потом и посланцем в Верховный Совет СССР. Работал, не зная устали, на совесть. Чумаков и сейчас на передней линии. Он председатель Черкасского сельского Совета. Односельчане любят и уважают этого человека с большим сердцем, большевистской волей, ясным умом.

В большой комнате над картой склонились комдив Зеленцов и командир 758-го стрелкового полка Щербатенко.

— Твоя задача — сменить триста четвертый полк у Пингосальми. Вот здесь. — Генерал обвел карандашом несколько черных прямоугольников. — Отсюда будешь наступать. Один батальон направь фашистам в тыл. Внезапным ударом захватишь Лохи-Ваара. Сегодня у нас четырнадцатое августа. Пятнадцатое, шестнадцатое… — считал вслух Зеленцов. — Хватит три дня! Шестнадцатого жду доклада о взятии Лохи-Ваара.

…Весь день полк готовился к бою. Бойцы чистили оружие, подгоняли снаряжение, получали боеприпасы, сухари, консервы. Мылись у ручья. Командиры уточняли в штабе боевые задачи.

В восемнадцать ноль-ноль полковник Щербатенко и батальонный комиссар Захватов отправляли в путь третий батальон. Ему предстояло действовать в тылу противника. Первой проверяли седьмую роту. Полковник подошел к старшему лейтенанту Размазишвили: