Иван Франтишев - Слава героям

— Прощай, друг! — кричит Морозов вслед Дунаеву.

Дунаев останавливается, оглядывается.

Ночью заняли Гостилицы. Пехота закрепилась на окраинах разоренной деревни. Командование приказало Морозову прикрывать стык с соседями. Морозов выкатил пушку к развилке дорог.

Бойцы сидели на снегу. Поставив часовых, Морозов приказал остальным спать, но никто не мог даже вздремнуть: так велико было напряжение.

На рассвете фашисты пошли в контратаку. Четыре танка выползли из леса, стреляя на ходу. За ними бежали мелкими группами немецкие солдаты. Подойдя к дороге, танки рассредоточились. Артиллеристы соседней части открыли огонь. Тогда вражеская пехота бросилась к позиции, которую прикрывала пушка Морозова. Сержант отчетливо видел возбужденные лица пьяных солдат, слышал слова чужой речи. Трудно было сосчитать, сколько немцев бежит к пушке. На глаз Морозов определил, что их человек семьдесят. Семьдесят против шестерых! Одними снарядами от атакующей вражеской пехоты не отобьешься. А отбиться надо во что бы то ни стало… Ведь стоит только врагам просочиться в стык, и они обойдут соседнюю часть с фланга, большой кровью придется тогда расплачиваться нашей пехоте за промах артиллеристов.

— У пушки справимся мы вдвоем со Стариковым, — сказал Морозов, — а остальных на время сделаем пехотинцами.

Полекушин, Клашко, Бураков и Саймагамбетов залегли с автоматами за кустами, а Морозов со Стариковым, подпустив гитлеровцев поближе, начали расстреливать их картечью. Падали на снег убитые, истошно кричали раненые, наводя страх на остальных. А четыре автомата тоже беспрерывно вели огонь, и вскоре захлебнулась вражеская контратака. Тогда-то из-за леса показались пехотинцы и бросились за убегающими фашистами. И снова потащил пушку вперед расчет Тимофея Морозова.

Долго шли, не встречая сопротивления, а под вечер добрались до населенного пункта и стали закрепляться в нем на ночь. Только выбрали огневую позицию для пушки, как неподалеку загрохотали гусеницы, загремели выстрелы…

Морозов снова вступил в бой. Первый же снаряд попал во вражеский танк. Двое танкистов подняли люк, на ходу спрыгнули на снег и побежали. Танк пошел дальше, никем не управляемый. Морозов не мог сдержать улыбки, видя, как беспомощно он движется. Но вот танк свернул с дороги как раз в ту минуту, когда из леса вышли наши солдаты. Они захватили в плен обоих удиравших танкистов. Еще несколько десятков метров прошел танк, потом забрался на брошенную фашистами землянку и остановился. Так как бой еще продолжался, рискованно было оставлять на поле подбитый танк: в него могли забраться «кукушки» — вражеские снайперы. Морозов выкатил пушку метров на пятьдесят и двумя выстрелами поджег машину.

Сменили огневую позицию, вырыли в снегу ячейки для расчета, прилегли, решив хоть немного поспать после двух невыносимо тяжелых суток. Вскоре Морозов почувствовал снова ноющую боль в спине и проснулся. Было очень холодно. Слепил свет, — это все еще горел подбитый танк. Стариков стоял возле пушки, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну, как? — спросил Морозов. — Чего ждать? Несколько раз я слышал, как перекликались они. Наверно, готовятся к контратаке.

И верно, в половине второго ночи Стариков крикнул:

— Вставай!

Солдаты бросились к пушке. Морозов вынул ракетницу, выстрелил осветительной ракетой, и сразу артиллеристы увидели фашистов. После нескольких выстрелов картечью они разбежались.

Недолго отдыхали артиллеристы. В семь часов утра в контратаку пошли две роты. И эти две роты были рассеяны. Осколком снаряда был тяжело ранен ездовой Полекушин. Отвезли его в тыл санитары, а пушка двигалась все вперед и вперед, отвоевывая родную землю.

Был у фашистов неподалеку от Дятлиц мощный опорный пункт. На картах назван он «Скотным двором». На всю жизнь запомнил Морозов эти места. Самые жаркие бои вел он у «Скотного двора» и под Дятлицами. Батальон наступал на «Скотный двор» по кочкам. Потащил было по болоту Морозов свою пушку, да ничего не вышло, — стали вязнуть колеса в трясине. Решил тогда сержант зайти во фланг. Лошади пошли галопом, расчет за ними бегом. Только выехали за поворот дороги, как враг встретил их пулеметным огнем. Жеребец вдруг заржал, упал на землю, потом сделал усилие, поднялся и снова побежал по дороге. Кровь текла по его серой спине. Морозов остановил коней. Быстро развернули орудие, открыли огонь. А пули врага посвистывали все чаще. Упал на снег Саймагамбетов, — ранило его в левую ногу. Как только фашисты оттащили назад пулеметы, Морозов подполз к Саймагамбетову, сделал ему перевязку.

— Ничего, брат, скоро снова на фронт вернешься, — утешал он Саймагамбетова.

— Болит очень, не дойти мне до санитарного пункта, — ответил Саймагамбетов, тщетно пытаясь подняться с земли.

— Мы тебе враз всё приспособим, как барин поедешь, — отозвался неунывающий Бураков.

Приволок он санитарную лодку, уложил в нее Саймагамбетова, привязал лодку к упряжке, дал в руки казаху самодельные вожжи. И повез раненый жеребец Сом раненого бойца в тыл на пункт санитарной помощи…

Открыв огонь с фланга, Морозов сразу уничтожил миномет и три пулемета. Пехотинцы тем временем зашли в тыл, а наши танки вырвались вперед и заняли дорогу, ведущую к Дятлицам.

Здесь навестил Морозова командир, человек решительный и бесстрашный. Увидел он, как тяжело четырем людям и одному коню тянуть пушку, и дал Морозову двух лошадей. Теперь, когда три коня повезли орудие, расчету стало полегче.

Морозов сел на передок, Стариков, Бураков и Клашко вприпрыжку побежали за пушкой…

Минут через десять догнали пехоту, пошли дальше в боевых порядках. Только доехали до поворота, как показался на дороге вражеский танк «тигр». Он яростно начал обстреливать нашу пехоту. Не успел Морозов выстрелить, а из-за леса на помощь «тигру» вышло самоходное орудие. До танка было метров четыреста, а до самоходного орудия — не больше полутораста. Решил Морозов прежде всего разделаться с самоходным орудием. Стрелял сам и исключительно удачно: сразу вывел орудие из строя.

«Тигр» тем временем ввязался в бой с нашим танком и, видимо, забыл о пушке Морозова. Этой оплошностью врага и воспользовался Морозов: подошел поближе и открыл огонь. «Тигр» заметался на дороге, хотел уйти в лес, да поздно: снаряд попал в моторную часть. «Тигр» задымился, прошел все-таки к лесу метров двести, но потом остановился, и яркие снопы пламени озарили дорогу.

И вот кончилась третья ночь боя…

Чуть потеплело, мокрыми хлопьями падал снег. Над снежным полем взлетали ввысь осветительные ракеты.

На рассвете пехота стремительно пошла в атаку и заняла Дятлицы. И снова, быстро обогнув пылающие улицы, ушла вперед пушка. В полукилометре от Дятлиц Морозов открыл огонь по дзоту, задержавшему продвижение нашей пехоты. На этот раз на помощь дзоту пришла фашистская батарея. Снаряды рвались возле огневой позиции пушки сержанта Морозова. И в ту самую минуту, когда Морозов выстрелил, совсем неподалеку разорвался снаряд. Во все стороны разлетелись осколки. Морозов почувствовал, что теряет сознание, и упал на снег. Он был ранен в ногу и шею. В тот же день его эвакуировали в Ленинград.