Мария Бутина - Тюремный дневник

– Ну и какая разница, – сказала я, – значит, будет по-мусульмански. Бери, давай. Хватит вредничать. Ты ж по возрасту как моя сестра. У меня еще есть лишняя чашка, надо?

После этих слов Калифа протянула свои длинные худенькие черные руки, взяла конфеты и лапшу и быстро удалилась с ними в камеру.

Вечером она с гордостью проследовала к микроволновой печи, разогрела воду в желтой пластиковой чашке, погрузила туда лапшу и уселась гипнотизировать еду, ожидая, пока она заварится. Я сидела за столом и читала недавно принесенную мне отцом Виктором книгу Михаила Лермонтова «Герой нашего времени» на русском языке.

– Бутина, – позвала меня Калифа через стол, уже успев набить рот лапшой. – А что ты читаешь?

– А ты уже и фамилию мою знаешь, – улыбнулась я. – Это Михаил Лермонтов, известный русский писатель.

– А про что он писал? – полюбопытствовала Калифа.

– Да про все – много про любовь и философию жизни, – ответила я.

– Угу, – продолжая хлебать горячую похлебку, согласилась она. – Про философию и про любовь мне тоже нравится читать. Как ты сказала зовут твоего писателя?

– Ми-ха-ил, – по слогам повторила я.

– Вот клево, – рассмеялась она, – назову своего сына в честь известного русского писателя. «Михаил» мне нравится. Только пусть будет не Майкл – это как-то обычно, а Михаил – совсем другое дело! Спасибо, бро!

«Итак, мне 30», – написала я в своем дневнике. В этот день я твердо решила быть счастливой. Просто из вредности. Всем чертям назло. Если и есть день для счастья, то он – сегодня.

Ранним утром щелкнула дверь – пора было выходить за подносом с завтраком. Стоило мне открыть дверь, как ко мне подлетела моя чернокожая мадонна Калифа: «Хэппи Бездей Ту Ю»! И она принялась прыгать и танцевать вокруг меня, придерживая одной рукой свой огромный животик.

– Я тебе подарок приготовила, Бутина, – и она сунула мне в руки самодельную открытку. – Смотри-смотри, там бриллианты!

Открытка была свернутым пополам листом обычной бумаги из блокнота, на которой по-детски неумело было выведено: «С Днем Раждения, Мария!», а надпись окружали те самые бриллианты: Калифа раздробила о бетонный пол маленькие разноцветные карамельки, которые я дала ей накануне, и налепила кусочки зубной пастой. На свету они действительно выглядели россыпью драгоценных камней. Держа открытку в руках, я чуть не плакала. Это были самые драгоценные бриллианты, которые мне когда-либо дарили.

– Бутина, с днем рождения! – окружили меня остальные девочки. Хелен протянула мне еще одну открытку, воистину предмет искусства. На свернутом пополам листе была натянута розовая веревочка из вязальной пряжи, а на нее нанизаны маленькие треугольнички-флажочки с буквами поздравления. Каждый флажок был тщательно раскрашен цветными карандашами.

«Мария! – прочла я, раскрыв открытку. – Счастливого 30-летия! Мы очень сожалеем, что этот день рождения ты отметишь здесь, в тюрьме, но мы очень рады, что проведем его тут с тобой! Ты такая сильная и замечательная женщина, мы благодарны Богу, что он свел нас с тобой. Ты для нас всех – пример мужества, щедрости, верности, смирения и любви. Этот список можно продолжать бесконечно. Спасибо тебе за твою безграничную доброту! Мы верим, что тебя ждет великое будущее!»

Внизу стояли подписи каждой из девочек.

– А вечером тебя ждет сюрприз, – хитро улыбнулась Кассандра. – Не спрашивай, все равно не скажу!

– Спасибо, мои дорогие, – от счастья плакала я. – А теперь заниматься! – добавила я, вытерев слезы.

– Мы думали, что ты не будешь вести тренировку в день рождения, – удивились девушки из моей утренней фитнес-группы.

– Размечтались, – рассмеялась я. – По местам!

Спустя час уставшие девчонки расползись по камерам, а я отправилась звонить родителям. По нашей семейной традиции поздравлять именинника положено ранним утром. Конечно, у них был уже вечер, но это – мелочи. Я услышала родные и любимые голоса мамы, папы, бабушки и, конечно, сестренки. Не успела я договорить, как за мной пришел надзиратель – ко мне посетители. В это время это могли быть только российские консулы: «Боже мой! Они не забыли!»

На первом этаже в кабинете для свиданий меня действительно ждали двое мужчин, но на этот раз не в строгих серых костюмах, а обычных свитерах и джинсах.

– А вы-то чего здесь? – как и в нашу первую встречу, обронила я, улыбнувшись родным лицам, – у вас же выходной?

– А у вас, Мария, день рождения, – улыбнулся мне российский консул Максим Гончаров. – Мы с подарком от Посольства Российской Федерации!

Максим протянул мне красивую открытку с рисунком здания посольства России на обложке. Внутри были напечатаны теплые и искренние пожелания здоровья и крепости духа, подписанные аккуратной подписью российского посла Анатолия Ивановича Антонова. Этот драгоценный клочок бумаги – единственное, что могли принести консулы. Любые передачи в американских тюрьмах запрещены, исключение – только религиозные книги, который может принести духовник и оставить тюремному капеллану, а дальше – на его усмотрение. Иногда книги отца Виктора ко мне попадали, а иногда почему-то возвращались обратно священнику.

Я нежно касалась глянцевой бумаги, казалось, что вот-вот с обложки потянет прохладным осенним воздухом и запахом опавшей листвы. Я нехотя передала открытку обратно:

– Максим, спасибо, но вы же знаете, что они мне даже ее никогда не позволят сохранить. То, что я касаюсь вашего подарка, – уже чудо. Сохраните ее для меня. Когда все закончится, я обязательно заберу эту открытку и буду хранить ее на самом видном месте, пока буду жива. И, пожалуйста, – добавила я, – передайте от меня большое спасибо нашему послу и, конечно, через него всему Министерству иностранных дел. Я бы не выжила без вас.

– Вы – сильная, Мария, – улыбнулся Максим. – Передам, конечно. А открытку мы сохраним для вас в посольстве. Она вас обязательно дождется. Это же подарок!

Положенный час этой встречи с соотечественниками пролетел будто одна минута, и охранник снова вернул меня в отделение, правда, ненадолго. Мне предстояла еще одна радостная встреча, которой я ждала не меньше, чем прихода российских консулов. Совершенно чудом день моего тридцатилетия совпал с днем, положенным для посещений заключенных.

В маленьком зале за стеклом меня уже ждал Джим, одетый как на праздник – в красивой черной кожаной куртке поверх белоснежной мужской сорочки. Мы на мгновение по нашей традиции приложили ладони к стеклу, каждый со своей стороны, и схватили телефонные трубки, стараясь не тратить напрасно ни единой секунды драгоценного времени:

– Джим! Спасибо, что ты пришел! – радостно поздоровалась я с дорогим другом.