Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

И кстати, именно такого эффекта и добивалась Родня. Если бы они стремились оторвать английских евреев от традиций предков, то всем весом своего влияния поддержали бы Реформированную и Либеральную синагоги. Они были в достаточной мере англичанами, чтобы уважать древность, бережно лелеять традиции и гордиться предками и всем, за что те выступали. Они хотели, чтобы их евреи оставались евреями, но не только и не чересчур. Они также хотели, чтобы евреи были англичанами, и в Объединенной синагоге стремились синтезировать одно и другое, и это им почти удалось. Доктрина Объединенной синагоги основывалась непосредственно на галахе – Моисеевом законе, истолкованием которого традиционно занимались раввины, но вся она была пропитана англиканским духом вплоть до псевдоготического интерьера зданий. Раввины в тесных воротничках, словно собачьи ошейники, напоминали англиканских пасторов, и порой духовные лица встречались друг с другом даже на охоте.

К тому времени, когда Боб пришел в руководство Объединенной синагоги, ее англиканский дух уже прошел свой зенит, и власть получил новый главный раввин – его высокопреподобие доктор Дж. Г. Герц, который родился в Венгрии, учился в Америке, первые годы отслужил в Южной Африке, а главным раввином, между прочим, был назначен в основном благодаря рекомендации лорда Милнера.

Герца не возмущал налет англиканства в Объединенной синагоге, напротив, он им наслаждался, но противился посягательству мирян на то, что считал прерогативой раввина. Он хотел бы взять ее у Ротшильдов, но Ротшильды к тому времени довольствовались лишь тем, что давали свое имя Объединенной синагоге. Реальная власть и авторитет, как это и должно было случиться, перешли в руки Боба, а из его рук Герц не желал их получать. Ротшильды были джентльмены, а Боб, по его убеждению, не был. Герц по сути был Уэйли Коэном в облике священнослужителя. Оба суровые автократы, оба вспыльчивые и гневные, оба четко представляли себе, какую роль должен играть их соперник в Объединенной синагоге, они вступили в конфликт из-за демаркационных линий, который то протекал подспудно, то прорывался в открытую, до самой смерти Герца.

Однако в отдельные длительные периоды они прекрасно действовали в одной упряжке. В 1919 году Боб пришел к мысли, что после кровопролития и тягот войны человечество готово к религиозному возрождению, и почувствовал, что наступила пора запустить в жизнь широкое движение к традиционному иудаизму, «как памятник евреям Британской империи, павшим в бою, и как благодарность тем, кто уцелел».

Он разработал все детали, как будто готовил проспект публичной акционерной компании, и в письме к майору Лайонелу де Ротшильду, старшему партнеру банка, пригласил Ротшильдов поддержать его: «Поэтому мы обращаемся к вам и вашей династии, в которой евреи Англии и всей Британской империи издавна видели своих вождей, чтобы вы встали во главе движения, которое в качестве вечного памятника тем, кто отдал жизнь за свою родину, учредит религиозную организацию с колледжем, священством и обрядностью иудейского религиозного культа – которая продолжит еврейские и британские традиции, даст им толкование и позволит занять подобающее место в качестве непреходящей силы, облагораживающей жизни будущих поколений евреев – граждан Британской империи».

Это был совершенно неосуществимый план, но энтузиазм Боба был так заразителен, что он сумел увлечь за собой всех, к кому бы ни пришел: и Лайонела де Ротшильда, второго лорда Суэйтлинга, и Лайонела Коэна, и хахама, и даже главного раввина. Его план состоял в том, чтобы открыть «великий колледж еврейской учености» в Оксфорде или Кембридже, который бы поставлял молодых раввинов для службы в Британии и империи, одни в местных синагогах, другие на уровне региональных менеджеров – «районных раввинов», которые бы надзирали за религиозным образованием и стимулировали бы религиозную жизнь евреев всей империи.

В 1920 году Боб официально открыл сбор пожертвований – цель 1 миллион фунтов – по адресу Грейт-Сент-Хеленс, 22, где находился офис компании «Шелл». Его поддержали все видные люди общины, и все были уверены, что вскоре желающих дать деньги наберется больше, чем нужно. В итоге же собрали только 133 тысячи, большую часть благодаря личным усилиям Боба, и амбициозный план пришлось забыть. Что же пошло не так?

Начать следует с того, что религиозного возрождения, которое, как ему казалось, увидел Боб, просто не существовало. Напротив, имел место очевидный упадок религии. Боб надеялся свести все оттенки иудейского религиозного спектра в одно единое движение. К выполнению этой задачи он приступил так, будто формировал нефтяной картель. Он был находчив и энергичен, выдвигал здравые доводы, но экуменизм чужд ортодоксальному иудаизму. Чем дальше направо, тем больше разногласий, тем больше сект. Крайне правые, в то время составлявшие довольно значительную часть спектра, не чувствовали необходимости в возрождении, поскольку считали, что никакого упадка и нет. А левые, которые больше всего поддерживали план, меньше всего были готовы тратить на него собственные деньги.

Был и еще один случай, когда Боб попытался соединить разнородные элементы общины, но так же без успеха и в основном по тем же причинам.

Во времена Декларации Бальфура Клод Монтефиоре и другие представители Родни учредили Лигу британских евреев, которая, по их заявлению, скорее не поддерживала сионизм, чем противодействовала ему, однако неистово сопротивлялась самой идее еврейского национального государства. Боба пригласили влиться в их ряды, но, хотя он в какой-то мере и сочувствовал их целям, он отказался, потому что был против расколов в общине. Ведь он набил себе руку на слиянии.

Декларация Бальфура затем стала официальным курсом правительства, и тогда, несмотря на любые сомнения относительно ее последствий, Боб согласился вступить в комитет. Он пошел еще дальше и постарался расширить комитет, превратив его в объединительную структуру, которая бы выступала по вопросам Палестины от имени всех английских евреев. И снова он потерпел неудачу, так как не смог понять, какая непреодолимая пропасть отделяет Хаима Вейцмана и сионистов от Клода Монтефиоре и его лиги.

Роберту Энрикесу, к концу жизни ставшему сторонником сионизма, казалось, что в истории сионизма несправедливо отнеслись к Бобу и его единомышленникам, и особые возражения у него вызывал фрагмент из автобиографии Хаима Вейцмана, где тот назвал Боба и его круг «людьми, которые оторвались от еврейства».

Как мы знаем, Родня явным образом вовсе не оторвалась от еврейства, однако, хотели того или нет, они существовали, работали и черпали свои убеждения в другом мире. Энрикес подчеркивает глубокие и искренние религиозные чувства Боба, в то время как многие сионисты полностью отмежевались от религии, а некоторые из них, больше того, были воинственными атеистами. Но сионизм – дело личного участия, он требовал разделять чувства и общие реакции, в том числе ощущение тревоги, лежавшее в самом его истоке. Боб же мог оглянуться на пять поколений предков – английских евреев, которые обосновались и укоренились и были признаны на новой родине, и мог рассчитывать на то, что грядущие поколения будут так же уверенно жить на английской земле.