Джеймс Брендон - Зигги Стардаст и я

Ладно. Есть час. Надо бы просмотреть задание по английской литературе, поскольку вчера вечером у меня на это времени не было. Вытаскиваю из рюкзака «Чайку по имени Джонатан Ливингстон», а заодно магнитофон и микрофон, чтобы начать записывать. «Запоминание помогает включать память». Так говорит доктор Эвелин, которая просила меня записывать во время лечения как можно больше моментов, чтобы ум не терял остроты. Кроме того, именно так Энди Уорхол начал создавать журнал «Interview», так что я всегда представляю себя знаменитостью, которая беседует с ним.

Щелк.

– «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», – говорю я в микрофон. – Книга о смысле всего.

Листаю страницы и читаю вслух один из любимых пассажей:

– «Если хочешь, мы можем начать работать над временем… пока ты не научишься летать в прошлое и будущее… и тогда ты будешь подготовлен к тому, чтобы взлететь ввысь и познать смысл доброты и любви».

– О да, я согласен, Энди, – говорю туалетным кабинкам. – Думаю, он пишет о том, что добрым можно быть только сейчас. А потом уже поздно, ты потерял шанс… Ты прав, Энди, это трудно сделать, когда за тобой гонятся Обезьяны, но в том-то и заключается испытание, полагаю. Доктор Эвелин говорит: «Испытания учат душу расти» – так что, думаю, именно это она и имеет в виду… Ах да, еще одно: любовь вневременна. Единственный способ воистину найти любовь – это отправиться в жестяном космическом корабле в другое измерение и жить там. С другими звездными людьми. И с Зигги. Ага, совершенно верно…

– Может, он пытается сказать что-то другое, – доносится из кабинки чей-то голос.

– А-а-а, ш-ш-штоб тебя!

– Прости, чувак, не хотел пугать.

Полусмешок, полупривет, поехал ты кукушечкой, Коллинз.

Кое-как поднимаюсь, елозя спиной по двери.

– Извини, я… – Вот прекрасно! Я тут, как придурок, говорю в дурацкий микрофон, а какой-то парень все это время справляет большую нужду. – Я не знал, что тут еще кто-то есть. Иисусе…

– Ага. Я так и понял.

Его ступни опускаются на пол – он что же, зависал над толчком в воздухе? – и, боже, его «чаки» [17] Кеды Converse Chuck Taylor All Star. убиты в хлам.

– Я, пожалуй, пойду, – говорю ему.

– Может, он пытается сказать что-то другое, – повторяет незнакомец.

– Кто?

– Автор.

– А… Может быть, да…

– Нужно поверить , чтобы увидеть, верно?

– А?..

– Ты веришь в путешествия во времени, приятель? В параллельные вселенные? Во все такое?

– О да, конечно. Как в «Звездном пути»?..

– Чего?

– Тот момент, когда они телепортируются сквозь ионный шторм и возвращаются к параллельным версиям самих себя, которые на самом деле плохие, и Спок… – ИИСУСЕ, ЗАЧЕМ ТЫ ГОВОРИШЬ С НИМ, ЗАТКНИСЬ, КОЛЛИН З! – У него эта… козлиная бородка…

– Что?

– Ничего.

– Я вот о чем: что реально и что на самом деле реально, чувак? Понимаешь?

Так, я не понял, что происходит? Этот парень, похоже, еще шизанутее меня. Я что, участвую в каком-то шоу со скрытой камерой? Здесь они стоят? Это был бы супероблом, учитывая, что мы В ТУАЛЕТЕ. Пытаюсь просветить лазерным лучом дверь кабинки, чтобы разглядеть собеседника. Не получается.

– Не уверен, – отвечаю.

– В чем?

– Что понимаю, о чем ты. Мне пора…

Потихоньку сдвигаю задвижку на двери вправо…

– Слушай, мне нравится то, что ты говорил… в свой магнитофон… это правда красиво…

Ох…

– Да. В смысле, представь, что можешь просто… ну, ты понимаешь, открыть дверь перед собой и – БАБАХ , ты уже в параллельной вселенной, – продолжает он. – И ощущаешь себя совершенно другим человеком. Ну круто же, верно?

– Э-э… ага…

– Было бы здорово – изменить жизнь в долю секунды. – Он щелкает пальцами. – И стать совершенно другим человеком.

Ну да, это на самом деле было бы восхитительно, черт его дери.

– Кем бы ты стал? – спрашивает незнакомец.

Я не двигаюсь с места. Сам не знаю почему.

– Вот я, наверное, директором, – продолжает собеседник, не дождавшись ответа.

– Директором? Нашей школы? Зачем?

– Чтобы самому создавать все правила. Чтобы люди наконец стали обращать внимание и слушать меня.

– Ха! Мелко мыслишь! Почему тогда не президентом? Или не властелином вселенной, если уж на то пошло?

Cмеется.

– Да, приятель, мне нравится твоя логика. А ты?

Смотрю на кабинку, дожидаясь появления какого-нибудь ведущего шоу. Ничего не происходит.

– Эй, ты здесь? – окликает он.

– Ой, я не знаю. Наверное, каким-то другим вариантом самого себя.

– А что именно было бы другим?

– Все.

– Ого!

Молчание. Единственный звук – вода из крана: кап-кап-кап.

– Это ты глубоко копнул, приятель, – подал он голос наконец.

Нет, ну странно же, верно? Разговаривать с совершенно незнакомым человеком, который сидит в туалетной кабинке. Вообще разговаривать с незнакомцем. Но я прям не знаю… Когда между нами эта баррикада, как-то безопаснее. Словно я на исповеди. Так и тянет об этом сказать, но прозвучит глупо. Так и тянет уйти, но по какой-то причине мои «чаки» приклеились к месту.

– Ты еще там? – спрашивает он.

– А… Да. Э-э… Мы раньше встречались?

– Нет.

– Ты здесь учишься?

– Типа того.

– Типа того?

– Первый день.

– Но… осталось же всего три недели до каникул.

– Я в курсе.

– И ты сегодня первый день?

– Похоже на то.

– В каком классе?

– В предпоследнем.

– Ох ты ж! И я… Ты недавно переехал? – продолжаю сыпать вопросами.

– Вроде того…

– Страшно?

– Чего?

– Тебе страшно?

Видите ли, когда голос затихает или человек начинает отвечать односложно, это почти всегда указывает на то, что он: а) боится, б) скрывается, в) и то и другое. У меня было достаточно сеансов с доктором Эвелин, чтобы усвоить эти штучки.

Собеседник смеется.

– Страшно? Мне? Не-а, приятель.

Вранье.

Опускаю взгляд. Черное растертое пятно на белизне моих «чаков». Не-ет! Слюнявлю палец и начинаю оттирать.

– Ладно, тогда слушай, – говорю я. – Хочешь совет? Держи язык за зубами – и будешь в шоколаде. Поверь на слово.

– Я вообще-то не из тех, кто помалкивает, приятель.

– Как знаешь.

Убирайся, убирайся, чертово пятно . Ненавижу грязные вещи.

– В общем, оставляю тебя заниматься тем… чем ты там занимаешься.

Встаю, хотя на кеде еще заметно крохотное пятнышко.

– Ты что, подумал, что я…

– Удачи в школе… В смысле, если что-нибудь понадобится, я могу… в смысле…

– Спасибо, приятель. Я тут… просто сижу, – говорит он. – Ну, понимаешь… жду…

Угу, знаем.

– Ладно, хорошо… прячусь… – сдается он.

Я улыбаюсь.

– Хорошее место нашел.

Смотрю на кабинку. Ступни пляшут на месте так быстро, словно он пытается пробить лаз в подземный мир. О, мне знакомо это чувство.