Филип Норман - Пол Маккартни. Биография

Также они рассчитывали на солидные поступления от планировавшегося на лето американского тура. Однако после новой (и пока самой худшей) стычки с законом из-за наркотиков вряд ли можно было сомневаться, что у Пола опять отберут американскую визу. И разумеется, никто по-прежнему не мог взять в толк, зачем ему вообще понадобилось везти траву в Японию. Еще до отбытия сюда им рассказали, что ее можно без труда достать на месте, через американские военные базы.

Полицейские допросили каждого музыканта — как и Линду, — и теперь они находились под круглосуточным наблюдением. Чтобы не создавать никаких проблем, группа уехала на экскурсию в Киото, надеясь, что за их отсутствие ситуация нормализуется и гастроли все-таки состоятся. Однако юридическая команда Пола посчитала, что для группы разумнее всего будет покинуть страну, и 21 января их спровадили. Холли и Джуберу вручили билеты в первый класс с открытым местом назначения — они могли улететь куда угодно в мире. Холли выбрал посетить родственников в Австралии; Джубер вернулся в Лос-Анджелес.

На шестой день пребывания в Косуге Полу наконец разрешили на полчаса повидать Линду, хотя и без детей. Она принесла ему сэндвич с сыром и несколько карманных изданий научной фантастики, и они смогли поговорить через металлическую решетку в присутствии охранников, имевших задачу пресекать любой физический контакт. Линду удивило и не очень порадовало то, насколько освоился Пол в тюремной обстановке.

К этому моменту стало ясно, что, несмотря на агрессивное предварительное производство по делу, японские власти совершенно не собирались ставить себя в неловкое положение, доводя его до реального суда. Ходатайства британского министерства иностранных дел, переданные Дональдом Уоррен-Ноттом, также сыграли свою роль, и на девятый день заключения Пола все прокурорские действия против него были прекращены. В обоснование власти ссылались на то, что он полностью признался в содеянном, продемонстрировал «раскаяние» и, кроме того, своим пребыванием под стражей уже понес достаточное «общественное наказание». Его надлежало освободить и немедленно депортировать.

Несмотря на неожиданно позитивные последствия для душевного состояния Пола, японский эпизод нанес существенный удар по его кошельку. Промоутерам несостоявшегося тура, Udo Music , надлежало выплатить неустойку в размере 184 тысяч фунтов за возврат денег сотне тысяч разочарованных владельцев билетов, а также за рекламные и организационные расходы. Ко всему, содержание семьи и свиты в отеле «Окура», пока он был за решеткой, обходилось ему примерно в 10 тысяч фунтов в день.

Обретя свободу почти «со вздохом», как шильонский узник у Байрона, он дал автографы своим бывшим охранникам, после чего получил назад сданные по прибытии личные вещи. Один предмет оказался потерян (скорее всего, украден): обручальное кольцо. Поскольку на жалобы времени не оставалось, он попросил взамен скрепку из тюремной канцелярии, которую согнул и надел на палец.

Его отвезли прямиком в аэропорт Нарита, чтобы посадить на первый подходящий рейс — Japan Airlines до Амстердама. Линда и дети уже ждали в самолете. Перед посадкой, как бы в качестве компенсации за все отмененные концерты, он схватил акустическую гитару и спел несколько тактов «Yesterday» — после чего, на прощанье отогнув большие пальцы, удалился.

Пол так и не объяснил, что заставило его проигнорировать все предупреждения и засунуть в багаж две порции конопли, причем даже не на дно чемодана, а практически сверху. «Как Линда, которая в сто раз умнее, могла мне это позволить? — размышлял он в совместном с дочерью Мэри телеинтервью в 2000 году. — Наверное, я сказал: „Да ладно, не переживай, все будет нормально“. В жизни иногда бывают моменты, о которых потом думаешь: „Ну и идиот же ты был“, и это как раз был один из них. Я был идиот».

Однако, по правде говоря, в том, что касалось наркотиков, он никогда не был осторожен и, учитывая, как часто это сходило ему с рук, мог запросто уверовать в свою неуязвимость. Что касается Линды, то многие считали, что она ему только потакала, — недаром после токийского ареста пошли слухи, что контрабанду на самом деле нашли в ее сумке, а Пол просто взял на себя вину.

Для журналистских толп, поджидавших его в Амстердаме, а потом в Лондоне, у него уже имелось заготовленное объяснение. Его неосторожность стала результатом предгастрольной остановки в Нью-Йорке, где курение анаши было настолько открыто и в порядке вещей, что казалось фактически легальным занятием. Большого размера остаток от выкуренного им в Нью-Йорке был «слишком хорош, чтобы спустить в унитаз», и Пол взял его с собой, «по-прежнему по-американски думая, что марихуана — это не что-то ужасное».

Он винил во всем только себя самого, отшучивался по поводу пребывания в японской тюрьме («Это было не очень похоже на „Мост через реку Квай“»), а также немного поагитировал за идею легализацию марихуаны, которую поддерживал с середины шестидесятых. Он сказал, что, находясь в камере, для развлечения стал составлять список всех опасных наркотиков, которые не запрещает закон. «Общество считает, что алкоголь — это просто замечательно, но от него умирают. Можно умереть от сигарет. А как насчет всех этих невинных старушек на валиуме? Это хуже марихуаны. Вспомните, что и аспирин опасен для желудка».

Как бы то ни было, он уверил всех, что полученный урок пошел впрок, и дал опрометчиво смелое обещание, которое газета Sun вынесла в заголовок своего интервью: «Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ КУРИТЬ АНАШУ, ГОВОРИТ ПОЛ».

В Британии нескончаемый рефрен «Как же он мог так сглупить?» звучал еще настойчивей из-за того, что в инцидент были вовлечены дети. Одну особенно неприятную отповедь он получил от «Блипа» Паркера, директора его старой ливерпульской школы, для учеников которой он дал бесплатный концерт перед отъездом в Токио. «Молодежь сейчас и так нелегко удерживать от наркотиков, что уж говорить, если в подобные дела оказываются замешаны люди, на которых они равняются», — прокомментировал Блип — и возразить на это было нечего.

Пол даже спрашивал себя: может, на каком-то подсознательном уровне он все-таки ведал, что творил. По его предположению, он тогда настолько остыл к Wings , что, вполне вероятно, ухватился за шанс и саботировал японский тур в бессознательном расчете нанести группе непоправимый удар. «Почти такое ощущение, — говорил он Мэри, — что я просто хотел , чтобы меня поймали».

Для Лоренса Джубера и Стива Холли удар был особенно болезненным, учитывая, как мало времени они провели в группе. Они чувствовали, что, кроме обещанного процента от японских прибылей, их лишили возможности показать, на что они способны как музыканты. «Мы отыграли с Wings на сцене только 22 раза: британский тур и концерт для Кампучии, — говорит Холли. — Вообще-то, за такое время сыграться новым составом нереально. Когда мы полетели в Японию, мы только-только начали хоть как-то прилично звучать».