Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

«Вот уже две недели мы здесь и все время хвораем. Раздираемся на части от кашля и насморка. Погода сквернейшая… У меня хандра страшная, потерял всякую работоспособность. Причиняю Ж. Ф. массу огорчений… Читаю Ключевского и делаю из него самые пессимистические выводы относительно долготерпения русского народа. Ведь столетиями… терпели и удельных князей, и татар, и московских царей, и Романовых» (24 января).

«От злости, омерзения и тоски прямо рычать хочется. Хочешь спасти Россию (не сволочь, а — Р-а-с-с-с-е-ю!), а нуждаешься в 50 долларах. С ума сойти!..

В игре в покер выигрывают не тот, у которого лучше карты, а тот, который лучше блефует. Большевики блефовали — Россию выиграли.

Настроение прескверное — боюсь заглядывать в близкое будущее. Только Ж. Ф. не падает духом, уверена, что все хорошо будет — и разбогатеем и “сволочей” победим!» (18 февраля).

«Нечем больше жить. Оставаться дольше здесь, это быть тем лежачим камнем, под который вода не течет. Написал ряду приятелей, которые в совокупности должны мне около 200 £ (sic!), и ни от одного не получил ни франка…

Хотя для окончания моего процесса мое личное присутствие в Нью-Йорке необходимо, я не вижу ни малейшей возможности туда поехать. Для этого и для обратного проезда (надо иметь в виду и проигрыш процесса) нужно по меньшей мере 500 фунтов. Сейчас с таким же успехом могу мечтать о рудниках на Луне… Ввиду всего этого решил приехать в Париж, и, если там не найду ни поддержки, ни “быстрых” денег, поеду искать работу. Думаю, что удастся устроиться так, что пока что не умереть с голоду…» (15 марта).

Другими словами, полноценного отдыха на море у него не получается. Его голова постоянно забита разными неприятными мыслями и главная из них — где взять деньги?

Серьезным ударам по его надеждам стало, например, подписание в Риме 7 февраля 1924 года итало-советского договора о торговле и мореплавании. И Савинков, и Рейли надеялись на помощь Муссолини до самого последнего момента. Летом 1923 года Савинков в очередной раз ездил к нему за помощью, но безрезультатно.

Когда же стало известно, что СССР и Италия ведут переговоры о заключении соглашения, Рейли возмущался в письме Савинкову: «Относительно Р. («Римлянина», то есть Муссолини. — Е. М.] — что теперь сказать? О его подлой интриге со “сволочами” Вам там больше известно, чем мне. Это да — предатель и только!»

Но мало того, тогда же, в феврале 1924 года, правительства СССР и Италии обменялись нотами об установлении дипломатических отношений. Все эти новости выводили Рейли из себя: «Да-с, на Р. можно окончательно плюнуть. Тоже фашист!»

В апреле 1924 года Рейли и Пепита решают уехать с юга Франции в Париж. «Приеду в Париж приблизительно с 1000 франков в кармане, — сообщает Рейли Савинкову незадолго до отъезда. — Главная задача будет вопрос квартиры. На первые несколько дней придется поселиться в гостинице… Отыщите, пожалуйста, маленькую, но чистую гостиницу… где можно было бы найти приличную комнату и приличную ванну каждый день. Авось найдется номер с ванной или с ванной поблизости в коридоре… Можно найти за 40 франков… Простите, что затрудняю Вас такой житейской просьбой, но не к кому больше обратиться».

Савинкова они в Париже не застали. Несмотря на убеждение Рейли о том, что больше надеяться на Муссолини нельзя, Борис Викторович в очередной раз уехал на встречу с ним. Так что пока ему пришлось довольствоваться беседой с посланцем «русских подпольщиков» Мухиным-Федоровым.

О том, как именно проходили эти встречи в Париже, существует весьма интересный документ, который хранится в архиве ФСБ и носит название «Доклад А. П. Федорова о 8-й командировке за рубеж. Москва — Варшава — Париж (по савинковской линии)».

Согласно докладу, вечером 21 апреля «состоялось свидание с Рейли и его женой». Встретились они в одном из кафе. Любопытная деталь — Любовь Ефимовна Дикгоф-Деренталь передала Федорову просьбу Савинкова: пока ничего не говорить Рейли об организации и организационных вопросах, а ограничиться только информацией о Советской России.

На встрече, по словам Федорова, Рейли очень интересовался самыми различными вопросами — экономикой, положением в РКП (б), возможностью раскола в партии, внутрипартийной оппозицией. Затем он начал спрашивать об условиях жизни в России, необходимых для этого документах, строгостях в прописке, поездках по железным дорогам, проверке документов при переходе через границу. Рейли спросил: возможна ли по техническим условиям поездка Савинкова в СССР? Федоров ответил, что вполне возможна, добавив от себя, что такая поездка вообще дала бы максимум пользы. Рейли сказал, что 22 апреля он уезжает в Америку, но вернется недели через три-четыре, как раз к моменту приезда «Сержа» (Павловского) в Париж. Но на следующий день Любовь Деренталь сообщила Федорову, что англичанин решил дождаться Савинкова и отложить поездку на две недели.

Рейли, отмечал чекист, заявил, что в данное время «никто из политдеятелей эмиграции не пользуется никаким доверием у французов, англичан, чехов, итальянцев и пр., кроме Б. Савинкова. Все пока к нему относятся с уважением, но все-таки финансовая сторона мертва, никто не дает ни копья».

Кстати, по некоторым данным, в беседах с Федоровым Рейли тоже высказал пожелание лично познакомиться с работой подполья. Федоров обещал сообщить об этом своему начальству и не соврал: пожелание Рейли он передал в ОГПУ. Так что в каком-то смысле можно говорить о том, что британский разведчик сам взвел механизм собственного уничтожения. Но пока об этом никто, естественно, еще не догадывался.

По словам Федорова, Рейли был очень доволен и переводил разговор своей жене, не понимавшей по-русски. Она сама отделывалась ничего не значащими фразами. Дело в том, что она, в отличие от своего мужа, никакого восхищения от Савинкова не испытывала, скорее наоборот. Но, вероятно, из уважения к Рейли держала свое мнение при себе. И только в 1931 году, когда вышли ее мемуары, Пепи-та рассказала все, что она думала о нем. Образ Савинкова в ее книге получился даже чересчур карикатурным.

Еще в июле 1923 года, незадолго до своего отъезда в Америку, Рейли и Пепита встретились с Савинковым в парижском отеле «Чатэм». Он явился на встречу, окруженный многочисленной охраной, заявив, что всерьез опасается, что его может похитить О ГПУ. Разумеется, жена Рейли не была в курсе всех подробностей его жизни и деятельности, но субъективно он, по ее утверждению, произвел на нее неприятное впечатление: «Мое первое свидание с великим русским героем [тут она даже не смогла скрыть своей иронии. — Е. М.] состоялось в гостинице “Чатэм”. Увидев Савинкова, я была разочарована. Зная, что мой муж очень восхищается им и смотрит на него как на надежду России, я решила держать свое неблагоприятное мнение при себе. Маленький осанистый человек важной походкой вошел в комнату. Нависший лоб, маленькие глаза и срезанный подбородок. Этот человек встал перед камином в позу императора. Он поворачивался к нам то одной, то другой стороной своего профиля. То клал руку за борт своего пиджака, подражая Наполеону, то потрясал ею в воздухе театральным жестом. Когда он хмурился, облако заволакивало всех представителей его свиты. Если он улыбался, ответные улыбки появлялись на их лицах. Когда он шутил, что было весьма редко, то шутку встречали скромными и почтительными улыбками».