Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Это переломное время — май, июнь и, возможно, июль 1918 года — Рейли жил и работал в Москве вполне открыто и под своим настоящим именем. До начала июня продолжались, например, его встречи с Михаилом Бонч-Бруевичем. В донесении в Лондон от 29 мая он сообщал, что они с генералом обсуждали очередные требования Германии, предъявленные советскому правительству устами графа Мирбаха: 1) проведение демаркационной линии в Донбассе, причем город Батайск оставался бы под контролем немцев; 2) перемещение кораблей Черноморского флота из Новороссийска в Севастополь (фактически в руки немцев) с обещанием вернуть их обратно после окончания войны [33] Чтобы корабли не достались немцам, 18 июня 1918 года по приказу Л. Д. Троцкого большая часть Черноморской эскадры (16 кораблей, включая линкор «Свободная Россия») была затоплена в Новороссийской бухте. Девять кораблей во главе с линкором «Воля» отказались подчиниться приказу о затоплении и ушли в Севастополь, после поражения Германии они перешли к союзникам, которые, в свою очередь, передали их белым. ; 3) передача Финляндии Западного Мурмана и установление германо-финского контроля над полуостровом Рыбачий. Рейли приводил в донесении слова возмущенного Бонч-Бруевича: «Неужели союзники не понимают, что, держась в стороне, они протягивают руку Германии… если они прождут еще немного, то никакой России уже не надо будет спасать. Наш Чичерин просто подарит им ее».

В другой раз, 31 мая, они, по словам Рейли, говорили о проекте приказа к войскам и населению о мобилизации всех ресурсов и подготовке борьбы с немцами. Бонч-Бруевич, выслушав предложения Рейли, позвонил Троцкому, который их одобрил. Потом Бонч-Бруевич заявил англичанину, что «очень скоро комиссары начнут понимать, что единственное спасение правительства — это открытая война с Германией».

Все это, однако, происходило уже в самый разгар «мятежа Чехословацкого корпуса», когда отношения между союзниками и советским правительством накалялись буквально с каждым часом.

…В Москве Рейли жил в доме 3 по Шереметевскому переулку — между Воздвиженкой и Большой Никитской. Этот переулок сменил за долгое время своего существования множество названий — Никитский, Хитро в, Шереметевский, улица Грановского, Романов. Дом 3, или доходный дом графа Шереметева, был построен в 1895–1898 годах по проекту архитектора Александра Мейснера. До 1917 года в нем жили известные врачи, адвокаты, артисты Большого театра и ученые, ну а с 20-х годов в доме начали селиться советские руководители и военачальники. Здесь жили и Молотов, и Буденный, и Ворошилов, и Фрунзе, и маршалы Жуков, Рокоссовский, Тимошенко, Малиновский, известные ученые и конструкторы. И даже Лев Троцкий, после того как он уже оказался в опале и был выселен из Кремля, некоторое время прожил здесь. Сегодня на стенах дома буквально нет места от многочисленных мемориальных досок. Но имени Сиднея Рейли на них не увидеть — ни на мраморе, ни на граните оно не высечено. Что, собственно, и понятно — его реноме в Советском Союзе было таким, что никак не подходило для увековечивания.

Тем не менее в мае 1918 года Рейли поселился в этом доме, в квартире 85. «В Шереметевском переулке было тихо и пусто, — вспоминал он. — Я с облегчением вздохнул, свернув сюда с центральной многолюдной улицы. У дома 3 я остановился и оглянулся. В переулке никого. За мной не следили.

Я скользнул в дом и поднялся по грязной, вонючей лестнице. Во всем доме стояла мертвая тишина. Казалось, жильцы покинули здание. В действительности же в каждой из двухсот квартир этого дома ютились по несколько семей. Подойдя к двери одной из квартир, я прислушался и осторожно заглянул в пролет лестницы, прежде чем постучать. Дверь приоткрылась на полвершка, и в щель выглянул кончик носа.

— Это вы, Тамара? — спросил я.

— Господин Константин!

Звякнула упавшая цепочка, дверь раскрылась, и я проскользнул в квартиру. Дверь тихо затворилась за мной.

Здесь я был господином Константином, представителем английской разведки в Советской России».

Рейли (если, конечно, эти мемуары действительно писал он сам) несколько приукрасил «шпионскую» сторону своего заселения в Шереметевском переулке. В русском издании биографии Рейли Эндрю Кука есть любопытное примечание: согласно справке домового комитета, которая сохранилась в архиве ФСБ в «деле Локкарта», в домовых книгах жилец квартиры 85 зарегистрирован как «лейтенант Сидней Рейли», то есть под своим собственным именем.

Ну а кем же была «Тамара», открывшая дверь Рейли? Она служила в Московском Художественном театре танцовщицей. На самом деле ее звали Дагмара Карозус, по происхождению она была немкой. По одним данным, Дагмара приходилась племянницей Александра Грамматикова, и именно он попросил ее предоставить Рейли «надежное жилье». Об этом упоминает и сам Рейли в своих записках. Встречается еще версия, что Дагмара приходилась какой-то родственницей Михаилу Бонч-Бруевичу, но, скорее всего, это не так.

В рассказах о похождениях Рейли Дагмару часто называют его любовницей («Затем он переходит к любовным отношениям с актрисой МХТа Дагмарой Грамматиковой…» — писала, например, Нина Берберова в своем романе «Железная женщина»), но, видимо, их все-таки связывали только «деловые» отношения. Роман у Рейли начался с другой актрисой, которая снимала со своей подругой комнаты в той же, 85-й квартире дома 3 по Шереметевскому переулку. Ее звали Елизавета Оттен.

Елизавета родилась в 1896 году. Всегда мечтала быть актрисой. После гимназии поступила в частную школу театрального искусства мхатовцев Николая Александрова, Николая Подгорного и Николая Массалитинова («Школа трех Николаев»). С 1916 года играла во 2-й студии МХТ, в которую была преобразована «Школа трех Николаев», получая, как она потом говорила на допросах в ЧК, 250–300 рублей жалованья. Хорошо знала английский, немецкий и французский языки, была очень общительной девушкой.

Позже Елизавета вспоминала, что Рейли при знакомстве и не думал скрывать, что он англичанин, и представился ей как «офицер английской службы». Он, по ее словам, почти сразу начал за ней ухаживать, обещал устроить ее в театральную постановку в Англии. В общем, она тоже прониклась к нему симпатией. Неудивительно — агент СТ1 был настоящим асом в области соблазнения женщин. Пожалуй, не хуже, чем придуманный Яном Флемингом Джеймс Бонд.

Планировал ли он уже тогда привлечь Елизавету для выполнения своих шпионских заданий? Или пошел на это потому, что у него не было другого выхода? Кто знает. Но в итоге все равно привлек. И не только ее. Женщин, с которыми он общался в Москве, Рейли не без гордости и некоторого самодовольства называл «моими самыми верными и преданными помощницами».