Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Позже она утверждала, что только на допросах узнала о том, чем занимался Рейли в Москве, и возмущалась, что он «самым гнуснейшим образом» обманывал ее, пользуясь ее «исключительным отношением к нему для своих политических целей». Но похоже, что для нее гораздо более сильным ударом стало то, что у Рейли, оказывается, был роман не только с ней. Она заявляла, в частности, что Рейли «своим будто бы отъездом из Москвы хотел замаскировать перемену своего отношения ко мне, так как в это время он собирался переехать на квартиру к одной разведенной даме, на которой обещал жениться». Под этой дамой имелась в виду другая любовница Рейли Ольга Старжевская.

Мария Фриде сначала тоже утверждала, что ничего не знает. Ее допрашивал Петерс. Комендант Кремля Павел Мальков, присутствовавший на допросе, описывал ее так: «Чуть выше среднего роста, лет тридцати — тридцати двух, была очень хороша собой. Ее красивое лицо обрамляли густые каштановые волосы, с изящной небрежностью выбивавшиеся из-под модной шляпки. Одета она была в скромное, но очень элегантное, с большим вкусом сшитое платье, ловко облегавшее ее стройную фигуру. Через левую руку было перекинуто легкое летнее пальто, а в правой она держала жестяной бидон, совсем не шедший ко всему ее облику. Держалась она спокойно, уверенно».

Фриде говорила, что она шла за молоком, когда к ней подошел какой-то мужчина и попросил отнести письмо в Шереметевский переулок. Ей не поверили. У нее дома провели обыск, при этом один из чекистов заметил, что ее мать выбросила в уборную какие-то бумаги. В квартире задержали и брата Марии Александра Фриде, который признал, что это он попросил свою мать выбросить бумаги. Бумаги оказались сводками о положении в Петрограде и других городах России.

Сначала Александр Фриде говорил, что собирает информацию «как журналист» для американцев. Но потом признался, что связан с Ксенофонтом Каламатиано, которому передавал информацию за вознаграждение, и что посылал с пакетами по различным адресам свою сестру Марию. Фриде, между прочим, сообщил, что он, пользуясь своим служебным положением, выдал Каламатиано удостоверение на имя Сергея Серповского, с которым тот уехал на Восточный фронт. У Фриде обнаружили 50 тысяч рублей (его зарплата составляла 600 рублей в месяц), якобы оставленные ему на хранение Каламатиано. Мария Фриде также признала, что по просьбам брата доставляла письма по различным адресам.

Первого сентября чекисты накрыли несколько явочных квартир французской разведки. В том числе провели обыск в частной французской гимназии, где, по их данным, скрывался Анри Вертамон. Самому Вертамону удалось спастись чудом — ему пришлось уходить по крышам. Но были взяты шесть его агентов, при обыске нашли 18 фунтов пироксилина, спрятанных в железных банках, 39 капсюлей от динамитных шашек, шифр и 28 тысяч рублей, причем 16 тысяч было спрятано в тросточке.

Джордж Хилл, узнав от своего информатора в ВЧК об арестах и обысках, а также о том, что чекистам стало известно о каком-то гигантском заговоре, который готовят латыши вместе с союзниками, послал своего курьера в Петроград, чтобы предупредить Рейли, но того по дороге арестовали чекисты. Правда, доказать его связь с англичанами они не смогли.

В ночь на 1 сентября, у себя на квартире, был арестован и Локкарт. В мемуарах он писал: «В половине четвертого меня разбудил грубый голос, приказывающий мне немедленно встать. Когда я открыл глаза, я увидел направленное на меня стальное дуло револьвера. В комнате было около десяти вооруженных людей. Я узнал одного из них, он был старшим. Это был Манков [на самом деле, комендант Кремля Павел Мальков. — Е. М.], бывший комендант Смольного. Я осведомился, что значит это нарушение наших прав. “Никаких вопросов, — ответил он грубо. — Одевайтесь скорее. Вы сейчас отправитесь на Лубянку, 11”. На Лубянке, 11 находилась Московская ЧК.

Такая же группа агентов ЧК явилась к [помощнику Локкарта Уильяму] Хиксу, и, пока мы одевались, большинство налетчиков начали обыск квартиры в поисках компрометирующих документов. Как только мы были готовы, нас посадили в автомобиль, по сторонам сели конвоиры, и повезли в ЧК».

При описании сцены ареста Локкарт не упомянул, что в ту ночь в доме британского дипломата находилась и его любовница Мария (Мура) Закревская-Бенкендорф. Как бы то ни было, в ту ночь ее тоже арестовали, но Локкарт узнал об этом немного позже.

После довольно долгого ожидания Локкарта провели в большую темную комнату, освещенную только лампой на письменном столе. За столом сидел Петерс. «Черные вьющиеся, длинные, как у поэта, волосы были зачесаны назад над высоким лбом, — описывал его Локкарт. — На левой руке были надеты большие часы. В тусклом свете его лицо выглядело более бледным, чем обычно. Губы его были плотно сжаты. Когда я вошел в комнату, он устремил на меня пристальный стальной взгляд. Вид его был мрачен и внушал опасения».

Локкарт заявил протест по поводу своего ареста и потребовал встречи с наркомом иностранных дел Чичериным. Петерс не обратил на это никакого внимания. Он спросил, знает ли Локкарт Фанни Каплан и где сейчас Сидней Рейли. Англичанин ответил, что Петерс не имеет права его допрашивать. Тогда Петерс показал ему пропуск к генералу Пулю, который Локкарт написал латышам, и спросил, его ли это почерк. Локкарт опять сказал, что не намерен отвечать. «Для Вас будет лучше, если Вы скажете правду», — заметил Петерс и через некоторое время вызвал конвой и приказал увести Локкарта.

Советские газеты сообщали, что в ВЧК Локкарту заявили, что его не допрашивают как арестованного, а обращаются к нему с вопросом, чтобы дать ему возможность доказать, что некий господин Локкарт — организатор антисоветского заговора и господин Локкарт — английский дипломатический представитель — разные лица. «На подобное предложение оправдаться, — писали «Известия», — изобличенный английский дипломатический представитель ничего не ответил и в большом смущении покинул ВЧК». На самом деле, не покинул. Его и Хикса продержали под арестом несколько часов. Попросившись в уборную, он смог там незаметно уничтожить бумагу с шифром, которая оказалась у него в кармане. В шесть утра в их комнату ввели женщину, одетую во все черное. Она все время молчала и смотрела в окно. Потом ее увели. Локкарт считал, что это была Фанни Каплан [46] Фанни Каплан была расстреляна 3 сентября 1918 года во дворе автобоевого отряда имени ВЦИК в Кремле. .

Утром 2 сентября их с Хиксом освободили. Больше всего Локкарта беспокоили вопросы Петерса о Рейли и оказавшийся в его руках пропуск для латышей. Тогда он начал подозревать, что приходившие к нему латышские стрелки были агентами ВЧК, и не ошибся в этом.