Элисабет Осбринк - 1947. Год, в который все началось

Швед Эмиль Сандстрём, председатель комиссии, обеспокоен арабским бойкотом. Он устраивает пресс-конференцию — палестинские журналисты не приходят. Назначает открытые заседания — из палестинского населения никто в них не участвует. Неофициально, кружным путем Сандстрём пытается связаться с верховным муфтием, но тот не желает ни встреч, ни переговоров. Даже телефонную трубку не берет.

Комиссия намерена совершить поездку по территории, посмотреть своими глазами, встретиться с людьми на местах. Начинают они с двух мечетей, четырех синагог, одной церкви и штаб-квартиры Мусульманского совета в Иерусалиме. Затем едут в Хайфу, чтобы посетить еврея-мыловара, арабскую табачную фабрику, еврейскую текстильную фабрику и арабский нефтеперерабатывающий завод, а также гору Кармель.

В Хайфе есть также арабско-еврейские кооперативы, находящиеся в коммунальном управлении, но когда комиссия посещает их, арабские служащие отсутствуют. Бойкот. На табачной фабрике «Караман Дик» на порог не пускают ни журналистов, ни евреев-шоферов. Все ознакомительные визиты к арабам — только при условии, что участие евреев исключено. Вот так и продолжается работа Особой комиссии ООН по разрешению палестинского конфликта: в глубоком разочаровании, на грани унижения.

Двадцать первого июня в школах Беэр-Шевы: когда они заходят в классы, ни учителя, ни ученики не обращают на них внимания, продолжают урок, будто их и нет. В галилейском поселке Рами: население отсутствует, осталась лишь кучка подростков, выкрикивающих проклятия. Мэр, обещавший принять гостей, появляется очень ненадолго, и вскоре приезжим остается попросту закусить собственными бутербродами, поскольку обещанный ланч так и не состоялся.

Верховный муфтий дает понять, что любой ослушник рискует жизнью. Согласны с ним не все. Кое-кто в Лиге арабских государств считает бойкот ошибкой, которая дорого обойдется палестинскому делу. Однако муфтию никто не препятствует.

В эти безоблачные июньские дни комиссия продолжает свою поездку по арабской Палестине. Все в белых рубашках и соломенных шляпах, держатся в тени, когда она есть. Посещают больницы, школы и предприятия. Просвещение, сельское хозяйство и здравоохранение производят впечатление неполноценности и запущенности. Коллективный вывод комиссии — идея самостоятельного палестинского государства «не имеет связи с реальностью».

В точности тот же вывод, правда по иным причинам, будет сформулирован и после поездки по еврейским районам. Здесь существует развитая инфраструктура, проложены дороги и водопровод, есть квалифицированные работники и труднообъяснимый оптимизм. Придет время, когда арабы и евреи будут жить в мире, твердят сионисты, погодите, придет такое время. Их гости, представители ООН, переглядываются и снова бормочут «не имеет связи с реальностью».

Н-да, особым оптимизмом эта группа, колесящая в автомобилях по летним палестинским дорогам, не отличается. Черные, как жуки, автомобили блестят в пустыне на дороге, которая бежит то вверх, то вниз по холмам. Черные, словно насекомые среди зноя.

«Расовая враждебность слишком сильна, — записывает австралиец и подытоживает: — Ситуация опасна и решения не имеет».

Чарли «Бёрд» Паркер и Джон Бёркс «Диззи» Гиллеспи прославились, ездят в европейские турне, играют в Карнеги-Холле, и все такое. Телониус Монк живет на гроши и без кредитов под свои композиции. Он слышит свои мелодии по радио, sure thing [40] Само собой ( англ .). . И «I mean you», и «Bean and the boys» популярны, но исполняет их Коулмен Хокинс. Мелодии Монка, но слава не его. Дохода нет. Другие, скажет он позднее, толкутся рядом, копируют его гармонии, приходят со своими нотами и просят совета, а он сам даже в концертах не выступает.

«Иной раз меня даже не пускали в „Бёрдленд“. Представьте себе: быть музыкантом, слышать, как исполняют твои собственные композиции, но не иметь права даже войти!»

Настало новое время, рожденное из жестокости войны, в тени опасного мира. Музыка дисгармонична, ритмична и атональна. Манхэттенским клубам несть числа, они открываются и закрываются так быстро, что не уследишь, мелодии Монка плывут в дымном ночном воздухе. Но сам он зарабатывает на жизнь как пианист в чужих джаз-бэндах или как учитель. Один из его учеников — семнадцатилетний тенор-саксофонист Теодор Роллинс, по прозвищу Сонни, каждый день после школы он приходит к Монку домой, на урок.

Билл Готлиб, журналист из джазового журнала «Даун-бит», замечает, что Бёрд и Диззи в каждом интервью говорят о Телониусе Монке как вдохновителе и образце, и в нем просыпается любопытство. Он едет в Нью-Йорк, чтобы разыскать человека, которого великие считают более великим, чем они сами, и которого он вскоре провозгласит Джорджем Вашингтоном бибопа.

Слова «черная пропаганда» вороном летают от одного британского чиновника к другому. Министерство иностранных дел обдумывает анонимную кампанию, чтобы успокоить беженцев, настроенных поскорее уехать в Палестину, но отказывается от своей затеи еще прежде, чем она обретает форму. Это не выход. Тут ничем не поможешь. Что вообще можно поделать, если беженцы хотят только одного — покинуть Европу, место убийств, и отправиться в США или хоть в Великобританию, но ни США, ни Великобритания не намерены их впускать?

Британский премьер-министр Эрнест Бевин нисколько не сомневается, что сионисты тайком провозят беженцев, чтобы воздействовать на щекотливую ситуацию в Палестине. Положение серьезное. Все попытки евреев нелегально пробраться в страну необходимо пресекать. Поэтому он пишет неофициальное письмо министрам иностранных дел нескольких европейских стран и просит о помощи.

Датское правительство отвечает быстро и сообщает, что запретило двум подозрительным судам покидать страну. Достойный пример и превосходное свидетельство дружеской лояльности, восклицают британцы и немедля рассылают сведения о чрезвычайных акциях датчан в Париж, Брюссель, Гаагу, Стокгольм, Афины, Лиссабон, Рим, Белград и Бухарест.

В Швеции британские дипломаты встречаются с чиновниками шведского правительства. Ёста Энгцелль, советник министерства иностранных дел Швеции и глава юридического департамента, выражает опасение — « he rather fears », — что многие евреи в британской зоне Германии только и ждут оказии выехать в Швецию. Швеция, конечно, имеет законное право отказать им во въезде, говорит Энгцелль, но реакция шведского народа будет настолько мощной, что выслать их назад, в Германию, окажется невозможно. Не может ли британская администрация в Германии удержать евреев от пересечения шведской границы?