Марта Петерсон - Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Следующей позвонила Джерол. Она тоже смотрела новости о возвращении военнопленных. Когда она спросила меня, как дела, я расклеилась. Каков был ее ответ? Она укутала шестимесячного Томми, чтобы он не замерз в холодный и ясный февральский день, и приехала ко мне, чтобы меня поддержать. Она всегда была рядом, когда мне становилось тяжело.

Хорошие друзья помогли мне пережить, как в тумане, первые месяцы моей новой жизни. Я записалась в спортивный клуб и каждый день ходила заниматься и плавать в бассейне. Оказалось, что мне легче справляться с печалью после серьезной физической нагрузки. Я пробовала новое, то и дело бросая себе вызов. Я решила научиться скалолазанию. Холодным и серым субботним утром группа встретилась на Великих водопадах Потомака со стороны Мэриленда, где были относительно высокие утесы. Сначала мы спустились вниз на тросе. Это было просто: я перемахнула через край и медленно спустилась, не повредив веревкой ни руки, ни попу. Когда все оказались внизу, началась сложная часть занятия. Нам нужно было забраться обратно на утес.

Это оказалось физически тяжело. Чтобы не терять равновесие и давать себе отдохнуть, я цеплялась за маленькие деревца, которые росли на утесе. Инструктор твердил мне “не держаться за растительность”, по опыту зная, что эти тоненькие деревца не давали надежной опоры. Я научилась ставить большой палец ноги в маленькую трещину и отталкиваться бедрами, не задействуя руки, которые от усталости очень быстро превратились в желе. Более крупные мышцы бедра работают дольше. К концу занятия я получила некоторые навыки и стала с гораздо большим почтением относиться к этому трудному виду спорта. Я не продолжила заниматься скалолазанием, но уяснила одну вещь: бросая себе физические вызовы, я проверяла свою готовность жить дальше. И почти уже не сомневалась, что смогу пережить тяжелые времена. Я также узнала, что, забираясь на утес, нужно делать шаг за шагом, чтобы со временем достичь своей цели. Точно так же, маленькими шагами, нужно было идти в будущее.

Устраивая свою жизнь в Северной Вирджинии, я не оставляла надежды поступить на работу в ЦРУ. После неудачного интервью Гленн познакомил меня со старшим оперативным сотрудником Хэлом. Помню, как я впервые встретилась с этим красивым немолодым мужчиной с негромким голосом. Проявив немалую чуткость, он понял, что мне нужно начать жизнь с чистого листа, не забывая при этом о прошлом, и дал мне несколько советов, как достичь моих карьерных целей. У меня было социологическое образование, которое позволяло мне пойти работать в отдел кадров, но также он считал, что я могу стать рекрутером — мой характер подходит для этого. У меня появилось чувство, что такая работа может прийтись мне по душе.

В то же время он назначил мне интервью по поводу стажировки. Хэл дал мне сразу несколько вариантов. Он организовал мне встречу с Бобом, который только что вернулся из заграничной командировки и вскоре должен был отправиться на задание в Европу. А тот предложил мне полететь туда самой, чтобы там он нанял меня на работу личной помощницей. Мне показалось это подозрительным. Я должна была заплатить за билет, оплатить проживание, а затем жить своей жизнью, по первому зову приходя ему на помощь. Хотя он был приятным высоким седеющим блондином, которому не помешало бы привести себя в форму, у меня сложилось впечатление, что он хочет закрутить со мной роман, а не дать мне хорошую должность. Мне было двадцать семь, а ему по меньшей мере сорок семь. Он не был мне интересен, и его интерес мне не льстил.

Когда я сказала Хэлу, что предложил мне Боб, он возмутился. Мы согласились, что это не мой вариант. На следующий день ни с того ни с сего позвонила какая-то женщина, которая попросила меня прийти обсудить предложение Боба. Я пришла в назначенное время, не имея никакой другой информации. Каково было мое удивление, когда меня проводили на встречу с Арчи Рузвельтом, главой европейского отделения Оперативного директората! Позднее Хэл сказал мне, что это большая честь. Руководители такого уровня — влиятельные люди, и Хэл не ожидал, что моя встреча с Бобом привлечет внимание Арчи.

Арчи был настоящим джентльменом, невысоким, но величавым. Он любезно пригласил меня в кабинет и выразил свои соболезнования. Он сразу сказал мне, что счел предложение Боба неуместным. Он говорил искренне и, кажется, действительно заботился о моем будущем. Он посоветовал мне сказать Бобу, что я не приму предложение. Арчи намекнул, что ему тоже показалось, будто Боб положил на меня глаз.

Тем временем Хэл устроил мне встречу с рекрутером, отвечавшим за набор стажеров. Я поняла, что ему пришлось надавить на некоторые рычаги, и это тревожило меня, ведь и Хэл, и Том уверяли меня, что у меня достаточно опыта, чтобы стать стажером, даже не учитывая мое положение вдовы сотрудника управления. У меня была степень магистра. Мне было двадцать семь, то есть я не только окончила колледж. У меня был реальный опыт работы. Я говорила на трех языках и путешествовала по миру. Кроме того, я пятнадцать месяцев работала на ЦРУ в Лаосе. Мне не нужны были подачки лишь из-за того, что я осталась вдовой. В то время мне и в голову не приходило, что у женщин меньше возможностей преуспеть в качестве оперативных сотрудников.

Хотя рекрутер общался со мной доброжелательно, он сомневался в моих шансах попасть на стажировку. Я ушла с собеседования раздосадованная. Позже, впервые встретившись с коллегами-стажерами, я пожалела, что меня заставили почувствовать себя недостаточно квалифицированной, ведь у многих из них не было такого ценного опыта, как у меня. Но среди стажеров было всего четыре женщины. Совершенно очевидно, что в процессе отбора пол оказывал гораздо большее влияние, чем квалификация.

Отбор был сложным. Я прошла тест на знание повестки дня, чтобы показать, что разбираюсь в ситуации на мировой арене, имею представление о международной политике и людях, которые ее вершат. В психологических тестах содержался вопрос о том, бывает ли мне порой грустно. Само собой, мой ответ повлек за собой отдельные интервью с психологом, который расспрашивал меня о моем настроении. Когда я сказала, что у меня недавно погиб муж, он счел мою грусть приемлемой. Очевидно, я показалась всем адекватной, выдержанной и достаточно квалифицированной. Меня официально приняли на стажировку, которая должна была начаться 3 июля 1973 года, в двадцать восьмой день рождения Джона и в день, когда в 1970 году он приступил к работе в ЦРУ. Я сочла это добрым знаком и поняла, что у меня наконец появилось будущее.

Пока я ехала к главному входу в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, сердце чуть не выпрыгивало у меня из груди. Мне вдруг стало очень грустно идти по стопам Джона. На глаза навернулись слезы. Но я доверяла самой себе и не сомневалась, что поступаю правильно, открывая новую страницу своей жизни, хотя мне и было страшно начинать карьеру с нуля.