Марта Петерсон - Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

На пропускном пункте я показала часовому водительские права. Он нашел мое имя в списке посетителей и принес мне временный пропуск и карту, где была отмечена нужная парковка. Я проехала на западную стоянку мимо водонапорной башни в задней части комплекса. Припарковавшись, я изучила карту и пошла по тротуару ко входу в здание — я была на каблуках, и жарким вашингтонским утром это расстояние показалось мне немаленьким. Ноги заболели, пока я шагала, пытаясь угнаться за сердцем, которое колотилось у меня в груди.

Спустившись по покатому тротуару, я увидела огромный портик над лестницей, ведущей в вестибюль. Я уже бывала здесь, когда подписывала документы после гибели Джона. На этот раз громадное здание предстало передо мной совсем другим. Я была не просто посетителем — я собиралась стать частью этой организации. Здесь работали мои друзья из Лаоса, и здесь я могла найти тихую гавань после восьми месяцев страданий и боли. Кроме того, моя жизнь всегда была такой. Я не планировала ехать в Лаос, терять мужа и устраиваться на работу в Центральное разведывательное управление. Я просто прислушалась к советам и сделала следующий шаг. В моей жизни не было целей. Она шла своим чередом.

Я поднялась по широким серым гранитным ступеням к дверям, ведущим в главный вестибюль. Двери были совсем обычными, зато вестибюль казался огромным и внушительным. На полу красовалась эмблема ЦРУ, выложенная блестящими фрагментами черного, серого и белого мрамора. Именно ее всякий раз снимали телекамеры, когда управление посещал президент. Я гордилась, что скоро пополню ряды сотрудников ЦРУ. Такой теперь стала моя жизнь. Отныне я была не просто женой сотрудника управления. Поскольку обстоятельства гибели Джона были засекречены, я не могла показать непосвященным людям, как горжусь, кем он был и чем занимался. Но теперь я сама работала в ЦРУ и могла гордиться собой, ведь это было настоящим достижением. А еще я могла рассказать посвященным в тайну людям о героизме Джона.

Мой взгляд упал на звезды, выгравированные на стене вестибюля. Мне показалось, что часть ЦРУ принадлежит мне, ведь его звезда была для меня столь личной. Позже я узнала, какая из звезд была звездой Джона. В лежащей под стеклом книге памяти он был обозначен звездочкой — один из трех безымянных погибших в 1972 году. Но в те минуты, пока я шагала по вестибюлю, чтобы стать частью мира Джона, у меня не было времени предаваться чувствам, которые грозили вот-вот овладеть мною.

Я подошла к стойке регистрации и показала дежурному гостевой пропуск с красной буквой V. Он любезно направил меня в приемную, которая находилась направо по коридору, куда вела короткая лестница. В заставленной стульями комнате сидели люди, которые, видимо, тоже выходили на работу тем утром. Все говорили друг с другом с некоторой опаской, не зная, что позволено рассказывать о себе. Мне не хотелось посвящать их в свою историю: я была вдовой сотрудника организации и боялась, что из-за этого им может показаться, будто я подготовлена хуже остальных. Такое впечатление у меня сложилось, пока я проходила отбор. Я сообщала новым знакомым лишь общие сведения: где училась, какие степени получила, где работала раньше. Остальные поступали точно так же.

Нас по одному вызывали в соседнюю комнату, где фотографировали на официальное удостоверение, в котором указывались наши идентификационные номера — без имен. Снимки делал темнокожий мужчина с солидными усами-подковой. Когда много лет спустя я пришла за своим последним удостоверением, меня встретил он же. Он был создан для этой работы, непрестанно улыбался и показывал каждого в наилучшем свете, хотя и делал обычные фотографии на документы.

В конце концов нам выдали удостоверения. После этого всех отвели по коридору в конференц-зал, где нас встретили руководители стажировки, среди которых был и мой рекрутер. Мы подняли правые руки и дали клятву сотрудников ЦРУ. Я и подумать не могла, что мне придется давать клятву, но правда была в том, что я вообще не задумывалась, чего ждать от нового карьерного пути. Я вдруг поняла, что тремя годами ранее Джон, вероятно, давал ту же клятву на том же месте, хотя он никогда об этом не упоминал. Теперь я начинала карьеру, которая раньше принадлежала ему.

Нас подняли на лифте в знакомый мне кабинет, где должен был состояться следующий инструктаж. Вероятно, я уже бывала там, когда приезжала подписывать документы. Нам рассказали о возможных вариантах страхования здоровья и жизни, и у меня защипало глаза от слез. Накануне я прикидывала, что может меня ранить, но совсем не подумала об этом. Изучая варианты страхования жизни и понимая, что молодежь всегда отмахивается от мысли о смерти и увечьях, я гадала, подумал ли Джон об этом или просто поставил подпись возле галочки. Он бывал на волосок от смерти во Вьетнаме, а значит, понимал, что молодые ребята тоже могут умереть. Он говорил мне, что в страховке от ЦРУ есть оговорка о военных действиях: поскольку ЦРУ — гражданская организация, то, в случае если смерть наступила в результате военной агрессии, страховая сумма не выплачивается. Но Джон погиб при крушении вертолета, и его семья получила деньги.

Утро прошло за формальностями. Наступил полдень. Нас привели в так называемую большую столовую, где мы впервые пообедали все вместе — как будем обедать следующие полгода. Сдвинув столы, мы представились друг другу. Среди нас оказалась еще одна Марта, но ее называли Мартой Джин, а затем и вовсе МД. Она была самой молодой из всей группы — ей было двадцать три, может, двадцать четыре года. Она родилась на Среднем Западе в семье стоматолога и бегло говорила по-французски. Джерри (или он сказал, что он Фрэнк?) был старше и работал по контракту, прежде чем его приняли на стажировку. Джим служил в Разведывательном управлении армии США — в будущем ему была уготована руководящая должность. Майк был юн и свеж. Барбара — вдумчива и спокойна. Она знала китайский. Пылкий Деннис был экспертом по Советскому Союзу. Веселый Уэс говорил по-испански и путешествовал по миру как миссионер. Юрист Карл предпочел стать шпионом. Впрочем, в итоге он вернулся к юриспруденции. Темпераментный Дэн — еще один юрист — был очень дружелюбен и энергичен. Он ездил на “Мустанге”. Долговязый Билл был расслаблен и приятен. Хвастливый Марти говорил лишь о себе. Все мы были будущими оперативниками ЦРУ, или агентами, как называли нас непосвященные.

После обеда мы пришли в небольшую аудиторию на первом этаже, чтобы прослушать обязательный инструктаж по безопасности. В последующие годы мы не раз возвращались в эту тускло освещенную аудиторию на новые инструктажи, которые порой проводил тот же самый инструктор. Он был типичным сотрудником службы безопасности. Носил туфли оксфорды, серый костюм и узкий галстук. Его волосы были коротко подстрижены по уставу. Буквоед до мозга костей, он неуклюже шутил, демонстрируя ограниченность своего чувства юмора. Говорил он по-армейски отрывисто и сухо.