Олег Куденко - Орбита жизни

Станиславский говорит, что для того, чтобы создать нормальное творческое самочувствие, нужно устранить все то, что этому мешает. Подобно тому как химик, соединяя элементы, создает из них новое вещество, так и космонавт, разрабатывая в себе каждый из составных элементов творческого самочувствия и соединяя их вместе, получает то правильное, естественное самочувствие, при котором он может работать.

Техника этого дела бывает внутренняя и внешняя, т. е. душевная и физическая…

Лектор говорил о вещах, которые, казалось, имели самое отдаленное отношение к космонавтике, но чем больше Юрий слушал его, тем больше чувствовал, как все это важно для его будущей работы.

И умение освободиться от мышечного напряжения и ограничивать круг внимания центральным объектом, и полная сосредоточенность всех духовных и психических способностей на этом объекте, и умение мгновенно вызвать к деятельности память, воображение, чувства, разум, волю — все это и многое другое было удивительно интересно.

«Космонавт должен вырабатывать в себе особенную сознательность в управлении всеми группами своих мускулов и способность ощущать переливающуюся по ним энергию», — записывал Юрий и думал: «Интересно, а как?»

— Находите на разных этапах своей работы задачи и фиксируйте их. Станиславский говорит: «Может быть, там, где вы в начале работы наметите десять задач, в результате углубленной работы окажется только две-три задачи…»

А теперь давайте рассмотрим все это на конкретных примерах…

Юрию очень понравилась эта лекция, как и многие другие, которые он слушал теперь почти каждый день.

Все новое, необычное всегда ему нравилось, всегда будило любознательность, вызывало горячее желание понять, запомнить, научиться.

Действительно, очень много обязан уметь космонавт. Он должен быстро и правильно найти выход из сложной неожиданной ситуации, быть ловким, знать тонкости техники и отлично читать сложные схемы приборов, точно ориентироваться в пространстве. И главное — все это делать быстро и безошибочно. За рубежом при отборе людей для космической тренировки пилотов проверяют с помощью специальных задач — тестов. Тест на ловкость: одной рукой человек вращает на конце тонкой палочки кольцо, а другой нажимает по очереди на два ключа; на какой именно надо нажать, показывают сигнальные лампочки — красная и белая. Другой тест: мгновенно, с одного взгляда, нужно отличить друг от друга два одинаковых предмета, допустим, два силуэта самолета. Они, конечно, отличаются, но быстро обнаружить разницу нелегко. Или еще тест: уложить на большую карту крошечный аэрофотоснимок. Это тест на пространственную ориентировку. Или такая задача: надо быстро выбрать схему из двух почти одинаковых, которая не будет работать, если по этой схеме сделать прибор. Примерно с такими задачами Юрию и его друзьям тоже пришлось иметь дело.

Продолжался нелегкий процесс формирования летчиков-космонавтов. Пилоту межзвездного корабля в полете предстоит испытать состояние, практически почти незнакомое людям Земли. Имя ему — одиночество. Одиночество в бесконечной Вселенной, черной, безмолвной, полной неведомого и опасного.

Можно ли подготовить человека на Земле к работе в этих необычных условиях? Оказывается, можно. И делается это в сурдокамере, камере одиночества, молчания, или, как ее еще называют, камере замкнутого пространства. Впрочем, все эти названия в равной мере передают главное: путешествие в космос сопряжено с огромным напряжением не только физических, но и всех духовных сил человека. Вот кончился активный участок полета, прекратили работу двигатели, и в кабину космического корабля вошел Космос. Он принес с собой тысячи самых непривычных ощущений, чувств, мыслей. Прежде всего — тишина. Ни один звук не доносится из безграничной дали. Где-то в стороне осталась Земля, исчезло представление о верхе и низе. Одиночество.

Тяжелое, несвойственное человеку состояние. Ведь всю жизнь он находится в мире звуков, в мире привычных ощущений. И вот он — совсем один. Не удивительно, что и будущие космонавты неодинаково переносили тренировки в сурдокамере. Герман читал стихи и рисовал портрет Циолковского. Алексей, художник, тоже рисовал. Но одиночество накладывало отпечаток на его рисунки. То на белых листах возникала избушка, затерявшаяся в бескрайней тайге, то парусник, небольшой и одинокий. А вокруг — бушующее, встревоженное море. Зато язвительный Валерий нарисовал двух кумушек, которые в пылу обмена сплетней переплелись языками.

Врач-психолог, который ни на минуту не прекращал своих наблюдений, после опыта беседовал с одним из «мальчиков».

На протяжении всего эксперимента летчик был пунктуальным. Сейчас он говорил, что очень устал, ему хочется отдохнуть и никуда не ходить. Летчик попросил у врача сигарету, заметив:

— Очень хочется хорошо подышать тем воздухом, которым вы дышите. Хочется общаться, разговаривать. Одичал немного…

Врач вспомнил, что в ходе эксперимента всего этого не чувствовалось. В свободные минуты пилот напевал, насвистывал лирические и танцевальные мелодии, выстукивал музыкальный ритм. Только однажды лента магнитофона зафиксировала его шутливую песенку, в которой отчетливо можно было различить примерно такие слова:

Разговор с врачом этот парень закончил совершенно неожиданно:

— Не хотите ли, доктор, поупражняться со мною в самбо? Немного размять косточки.

Врач согласился: уж очень хотелось доставить удовольствие этому замечательному парню…

Первым испытание в сурдокамере прошел Валерий Быковский. Он рассказывал: тишина там такая, что слышно, как стучит кровь в висках. Режим, чередование труда и отдыха, постоянные занятия — он даже починил одну из систем — помогли ему хорошо перенести двухнедельную тренировку. И Юрию и всем остальным этот рассказ о «земном полете в космос» дал очень много. «Раз Валерий все перенес хорошо, значит, и я это одолею!» — твердо решил Юрий, тем более, что эту, как и все другие, тренировки, уже успешно прошли испытатели — отважные ребята, которых не зря называют «лоцманами космонавтов».

Поэтому он пришел в лабораторию спокойным и веселым. Поздоровался, посмотрел на озабоченные лица врачей и спросил:

— Что вам привезти из космоса?

— Для начала — хорошее настроение, — заметил худощавый сутуловатый доктор, человек с лукавыми, но грустными глазами.

— Только и всего-то? Это мне ничего не стоит. Привезу сколько угодно!

И вот одна за другой позади Юрия закрываются две двери. Он — один. Камера невелика. В ней — ничего лишнего. Кресло. Стол. Стул. На стене — таблица с красными и черными цифрами. Полки с бумажными пакетами. В них — продукты. В бачке — вода.