Олег Куденко - Орбита жизни

Летчик-космонавт майор Гагарин сообщил: «Прошу доложить партии и правительству, что приземление прошло нормально, чувствую себя хорошо, травм и ушибов не имею».

Осуществление полета человека в космическое пространство открывает грандиозные перспективы покорения космоса человечеством».

А Юрий этого не слышал: он был уже у прямого правительственного телефона.

Много приятных сюрпризов ждало Гагарина в эти первые минуты на земле. И врачи, и космонавты, и генерал Каманин уже успели прилететь. Юрий крепко обнялся и расцеловался с Германом.

— Ну как, доволен? — спросил космонавт-2.

— Спрашиваешь! Конечно, доволен! Хотя временами было трудновато. Потом все подробно расскажу. В общем, ты тоже будешь доволен!

Врачи отвели их в сторону и усадили в машину. Юрию пора было отдыхать. В домике на берегу Волги он принял душ, плотно закусил, поиграл в бильярд.

…А в эти часы небольшой городок Гжатск штурмовали столицы мира. Телефонная станция, почта, телеграф едва справлялись с потоком поздравлений. И поздравления шли в один адрес: Ленинградская, 47. Гагариным.

В этом домике только что специально установили телефон, и теперь аппарат трещал без умолку. Едва кончал говорить Берлин — вступала в разговор Москва, за ней брал слово Киев, потом София. Бесчисленные гости толпились у крыльца, корреспонденты протискивались в комнату. Все просят фотографии, рассматривают Почетную грамоту Юрия, которой Московский совет ДСО «Трудовые резервы» наградил его за победу в лыжном кроссе. А почтальоны продолжают приносить полные сумки телеграмм. Телеграммы уже не помещаются на столике, сыплются разноцветным ворохом на пол.

Борис едва поспевает отвечать на вопросы.

— Отец на работе. А мама поехала к Вале…

— На полочке это его тетрадки?

— Да, сегодня все о них спрашивают. Вот достали, — немного виновато поясняет Валентин: действительно, как же это он раньше не догадался бережно хранить все, что напоминает о брате?..

В соседней комнате — шесть внучек и один внук Алексея Ивановича. Они тоже возбуждены небывалым скоплением народа в доме.

Не меньшее оживление царит и в школе, где учился Гагарин. Здесь уже начали собирать реликвии для «космического» музея. Ребята притащили из Дома пионеров модель самолета, выточенную Гагариным, добыли пепельницу с изящной фигуркой спортсменки, которую он отлил, когда готовился стать литейщиком. Кто-то принес конспект по металлургии, оставленный Юрием, когда он приезжал из Саратова домой на каникулы.

Геннадий Тимофеевич Никитин показывает гостям эти скромные реликвии гагаринского уголка и говорит, что со временем в Гжатске, наверное, создадут музей первого космонавта, ведь теперь Гжатск навсегда породнился с космосом, как и Калуга, где уже создан космический музей…

В то утро Алексей Иванович поднялся рано. Выпил крепкого чаю и пошел с товарищами в родную деревню Клушино. Там они ставили дом.

До деревни 14 километров. По весенней, раскисшей дороге это не мало. Однако вчетвером идти весело, и время шло незаметно.

На перевозе через Гжать знакомый лодочник спросил Алексея Ивановича:

— Слышь, Иваныч, твой сынок-то в каком звании ходит?

— В старших лейтенантах. А что?

— Да, говорят, в спутнике человека запустили. Майор Гагарин по фамилии, Юрий Тимофеевич. Я думаю, не твой ли сын?

— Ну, моему до майора еще служить да служить…

— А может, сродник какой?

— Кто его знает, может, и сродник. Только опять же, нет у меня в родне майоров. Да и Тимофеевичей тоже. А Гагариных на свете много — хоть пруд пруди. Были даже князья. Видать, однофамилец.

— А все же приятно.

— Еще бы. Наш, и вишь куда залетел.

Старики неторопливо беседовали, спутники почтительно слушали, а лодка тем временем ткнулась носом в мокрый песок, присыпанный свежим снежком. На берегу, посидев на сухой коряге, они покурили, опять поминая того, кто летает, а потом простились. Лодочник поплыл на тот берег, а плотники, взвалив на плечи котомки, двинулись дальше.

До деревни, в которой обычно ночевали, дошли изрядно приуставшие. Решили перекусить.

— А ну-ка, Митек, сбегай к хозяйке за стаканами, — попросил Алексей Иванович одного из своих ребят, что был помоложе.

Митя прибежал быстро, принес стаканы и вновь подтвердил неожиданную новость.

— Алексей Иванович, похоже, все же твой сын в космос полетел! По радио бают — майор Гагарин. И отчество совпадает — Юрий Алексеевич! Перевозчик-то напутал.

Алексей Иванович снова не придал этому значения.

«Ну, Гагарин, Гагарин. Мало ли кто из Гагариных куда летает. Время такое летучее пришло. Вот и летают туда-сюда…»

Вслух он этого не сказал, а только заметил степенно, как подобает старшему.

— Если мой, очень приятно за Гагариных. Однако Юрка свое дело делает, а нам свое надо делать! Пошли дальше. Все же 8 километров еще молотить грязь…

Не спеша двинулись.

По дороге встречали знакомых. Все его поздравляли.

Алексей Иванович только недовольно отмахивался и ворчал:

— Чего придумали! Да мой еще, если хотите знать, всего лишь старший лейтенант. А этот — майор. Однако тоже молодец. Наш человек!

Пришли на место. Перекурили с дороги. Алексей Иванович первым взялся за топор.

— Ну, надо работать.

Дружно, со звоном ударили топоры, засверкали щепки, запахло свежей смолой.

Едва вработались, прибегают из конторы.

— Алексей Иванович! Вас к телефону! Звонит секретарь райкома Николай Григорьевич Федоренко.

— Это зачем же я ему понадобился? — недовольно спросил Алексей Иванович и заковылял, опираясь на палку. — Ишь от дела отрывают, и жаловаться некому!

В трубке раздался знакомый, ко сильно взволнованный голос. Федоренко говорил и ласково и требовательно.

— Возвращайтесь в Гжатск, Алексей Иванович! Велено вас разыскать и со всем семейством доставить в Москву.

— Николай Григорьевич, я бы рад вернуться, да ведь с моей ногой когда я доковыляю? Грязь, водополь кругом непролазная.

— Совхоз даст лошадь. На ней — до перевоза. А на том берегу, Алексей Иванович, вас будет ждать трактор, а дальше я «газик» подошлю. Я буду там.

«Ишь ты, какое дело. Сам ждать будет», — думал Гагарин, положив трубку. Странно, все только и говорили о его сыне-летчике. Все его поздравляли. Алексей Иванович долго не мог толком понять, куда это Юрку занесло, что все подняли такой шум, так забегали и засуетились.

И только по дороге до него начал доходить смысл всего происходящего.

«Юрка слетал в какой-то космос, где ни один человек до него еще не был. Вот сорванец! И не осрамил. Видать, молодцом слетал, раз все только об этом и говорят…» Что-то похожее на отцовскую гордость зашевелилось в душе. Он не знал, как зовется это непонятное чувство, от которого хотелось выпрямиться и приосаниться, как в строю перед генералом, который хвалит тебя.