Олег Куденко - Орбита жизни

И всегда пилоты находили в прыжках что-то от спортивной игры. Начать хотя бы с того, что обычно было две группы, две команды — команда «прыгунов» и команда «встречи». С утра одна группа садилась в автобусы и уезжала на аэродром, а другая спешила к озеру. Здесь у берега стояла целая лодочная флотилия.

Боцман, вооружившись спортивным свистком, гордо шагал к лодкам.

— Весла на воду!

Гребцы налегали со страшной силой, и лодки вырывались из «гавани». На одной, флагманской, стоял боцман — «морской волк» и лихо покрикивал на весельную команду. Лодки, обгоняя друг друга, устремлялись в район приводнения.

Лодка, первой прибывающая на траверз дальнего лесного мыска, получала приз. Поэтому старались изо всех сил. Почти одновременно с последней лодкой из-за деревьев выныривал вертолет. Он зависал над озером, открывалась дверца и…

— Пошел!

Этого возгласа никто, конечно, не слышал в реве моторов.

Проходит минута, другая, и из воды вытаскивают мокрого космонавта.

Прыгает другой, третий, четвертый…

Последним покидает вертолет Николай Константинович — инструктор.

Неожиданный порыв резкого ветра относит его к берегу, и Батя садится на самую кромку обрыва. Одна нога над водой, другая — на суше. Над озером взрывается дружный хохот. Такого «классического» прыжка ребята еще никогда не видели. Инструктор превзошел себя! Ему редко удается сделать такой неточный прыжок. И пилотам, которых он уже основательно научил приземляться точно в соответствии с заданием, это кажется почти невероятным.

Одна из лодок подбирает инструктора, и прямо на середине озера начинается обсуждение. У космонавтов большая охота подшутить над инструктором, но всем не до шуток. Совещание на воде окончено.

— К берегу! — строго командует инструктор.

Теперь группы меняются ролями.

— На аэродром поедет группа Гагарина. Остальным — переодеться!

Снова аэродром. Снова вертолет взлетает и берет курс на лесное озеро, снова звучит команда:

— Пошел!

Купола парашютов белыми одуванчиками повисают над зеленой гладью воды…

И так почти каждый день. Регулярные прыжки дали космонавтам такую закалку, воспитали у них такое умение владеть своим телом, что их инструктор не без гордости говорил:

— С Юрой, Германом и Борисом я могу хоть сейчас идти на любое международное первенство. Эти не подкачают, а остальным не хватает рисунка, пластики, красоты. Хотя в общем-то все уже прыгают уверенно и точно.

— Еще немножко попрыгаем и станем работать в воздухе, как балерина на сцене, — замечает Гагарин.

Парашют все они полюбили. Снова просили дополнительные прыжки. Парашют — это действительно интересно!

…А затем опять туда, где создаются могучие ракеты и сложные космические корабли. Будущие космонавты не были здесь туристами или сторонними наблюдателями. Они залезали в кабины и давали советы, проверяли в работе действующие системы. Ученые, конструкторы, инженеры очень внимательно прислушивались к советам космонавтов и порою переделывали уже готовые узлы.

Юрий знал, что в гигантской ракете-носителе, которая может вывести на орбиту еще более мощные корабли, как бы спрессована вся мощь современной техники, все самое совершенное, что могут дать сегодняшняя промышленность и наука. Но то, что он узнал и увидел на заводах и в институтах, не только поразило его, но заставило преклоняться перед умом, изобретательностью и умением людей.

Подумать только: в двигателях ракеты десятки тысяч деталей!

Тем временем теоретические занятия, чтение специальной литературы открывали перед ними новые ослепительные горизонты.

У Юрия было такое впечатление, словно он мчался на аэросанях по чуть всхолмленной тундре, озаренной искристым сиянием. Кажется, вот он рядом, край Земли, до него рукой подать, но сани, поднимая вихри серебристой пыли, взлетают на гривастый от настругов взлобок, и перед восхищенным путником открываются новые картины — окоём отодвигается, убегает вперед, словно мираж, и опять перед тобой сияющая лазурно-серебряная степь; она сверкает, как море под солнцем, — это горят мириады снежных кристаллов, отполированных бешеными ветрами, не встречающими здесь препон…

Многие часы перед тобой и на земле и в сизо-голубом небе одна беспредельность, и нет ей конца… Она обрывается лишь у гряды торосов, за которыми уже новая грань — грань океана… Один намеченный тобой ориентир убегает назад, а ты уже ловишь, прищурившись, другой, но вот и он пронесся. Невольно хочется оглянуться назад, чтобы увидеть бесконечно долгий и трудный путь…

Вот так же всматривались они в те дали, которые все больше и больше открывались им в рассказах ученых. И, пожалуй, едва ли не самой увлекательной далью была дорога к серебристой ночной спутнице Земли. Какая она? Чем покрыта? Когда же ступит кто-нибудь из них на ее поверхность? Что увидит там, что расскажет человечеству? Юрий много размышлял об этом, пытаясь ответить на вопросы, волновавшие каждого из них и на занятиях по астрономии и астронавигации, когда они любовались огненно-красным диском, всходящим из-за горизонта. Он становился то медно-золотым, то ослепительно-серебряным, словно его только что выковали из платины…

Юрий знал, что настоящий штурм Луны начался 12 сентября 1959 г., когда с Земли стартовала первая лунная ракета, созданная руками и разумом советских людей. В миллиарднолетней жизни нашей небесной спутницы открылась новая эпоха — эпоха непосредственного знакомства с Человеком. Люди Земли впервые смогли увидеть обратную сторону лунного глобуса. Фотографии, напечатанные в новых лунных атласах, с интересом рассматривались землянами. Селенография — наука о поверхности Луны — торжествовала великую победу: ровно через 350 лет после первого наблюдения Луны в телескоп советская автоматическая межпланетная станция сделала явью еще одну из самых сокровенных тайн мироздания — сфотографировала и передала на Землю изображение невидимой стороны Луны.

Длинная дорога вела к этому подвигу.

Осенью 1609 г. Галилей впервые взглянул на Луну в самодельный телескоп. Удивительный ландшафт нового, невиданного мира открылся перед ним в объективе.

«Я вне себя от изумления! — восклицал знаменитый итальянский астроном. — Я уже успел убедиться, что Луна представляет собою тело, подобное Земле».

Дрожащей от волнения рукой Галилей набрасывал первые схематичные рисунки объектов лунной поверхности.

В 1647 г. польский ученый, юрист по образованию, Иоганн Гевелий составил и опубликовал первую лунную карту. В конце прошлого века появились первые фотоатласы Луны.

Ученые к тому времени уже знали, что Луна в 49 раз по своему объему уступает земному шару, что ее поверхность в 14 раз меньше земной. Художники неоднократно изображали ее горы, цирки, «моря».