Зинаида Главан - Слово о сыновьях

Незадолго до казни она ослепла.

Так же геройски вел себя на допросах вожак первомайской группы молодогвардейцев Анатолий Попов. Это был сильный парень, и четыре полицая, пришедшие арестовать Анатолия, с трудом справились с ним.

Уже в тюремных застенках Анатолий сидел со связанными руками. И на допросы его водили связанным — боялись, как бы не вырвался.

Допрашивал его Соликовский. Применив к упорно молчавшему юноше несколько орудий пыток, он хрипло спрашивал:

— Ну что, одумался? Называй сообщников.

— Гад! — гневно бросал Анатолий в лицо палачу. — Жаль, не убили мы тебя раньше. Ну, ничего, другие доберутся…

Взбешенный Соликовский с еще большим ожесточением принимался истязать обессиленного, измученного Анатолия. Его подвешивали к оконной раме, закладывали пальцы в дверной косяк.

— Ну, надумал? — спрашивал Соликовский.

В ответ Анатолий пнул его ногой.

— Ах, вон ты какой! — завопил начальник полиции и, схватив лежавший на столе тяжелый немецкий тесак, ударил им Анатолия.

Так в тюрьме, в страшных пытках встретил Анатолий Попов свой день рождения: 15 января 1943 года ему исполнилось девятнадцать лет. Собравшись с силами после перенесенных мучений, он нашел клочок бумаги и кровью написал на нем:

«Поздравь меня, мама, с днем рождения. Не плачь, утри слезы».

Стояла лунная январская ночь. Было очень тихо. Из распахнутых ворот со двора полиции выехала крытая брезентом машина, и в морозном безмолвии хриплые юношеские голоса запели любимую песню Владимира Ильича Ленина:

С гордо поднятой головой молодые патриоты приняли все муки. Они предпочли смерть предательству.

Мужественно шли на казнь юные подпольщики. На следствии Подтынный показал:

«Один раз мне пришлось сопровождать группу молодогвардейцев к месту казни. Я видел, как следователь «по криминальным делам» из маузера расстреливал в упор молодогвардейцев, затем их сбрасывали в шурф. Комсомольцы при этом держались мужественно, с достоинством, никто не просил о пощаде».

В материалах судебного следствия по делу Подтынного есть копия показаний эсэсовца Древитца, который во время оккупации служил в жандармерии в городе Ровеньки. Как известно, там были расстреляны руководитель «Молодой гвардии» Олег Кошевой и бесстрашная связистка подпольщиков Люба Шевцова.

С наглым цинизмом Древитц описывает их казнь:

«Поставив арестованных на край заранее вырытой в парке большой ямы, мы всех расстреляли. Затем я заметил, что Кошевой еще жив, только ранен. Я подошел к лежавшему на земле Кошевому и в упор выстрелил ему в голову.

Из числа расстрелянных во второй партии очень хорошо запомнил Шевцову. Она обратила на себя мое внимание своим внешним видом. У нее была красивая, стройная фигура, продолговатое лицо. Несмотря на свою молодость, она держала себя очень мужественно. Перед казнью я Шевцову подвез к краю ямы для расстрела. Она не произнесла ни слова о пощаде и спокойно, с поднятой головой приняла смерть…»

«Сколько веревочка ни вьется, а конец приходит», — гласит известная русская пословица. Как ни изощрялись фашистские изверги, стараясь скрыть следы страшных преступлений, им это не удалось. Суровая рука справедливого возмездия настигла преступников. Палачи и их пособники, презренные трусы и предатели, все те, кто чинил расправу над героями Краснодона, понесли заслуженную кару.

После гибели Бориса я еще больше стала тревожиться за младшего сына. В самые тяжкие дни немецкой оккупации мы постоянно вспоминали о Михаиле и гордились, что он в рядах Красной Армии. Если бы он знал, какие страшные муки пришлось перенести его старшему брату, он, наверное, на крыльях прилетел бы, чтобы вызволить Бориса из неволи. Но Миша был далеко от нас и, пока в городе хозяйничали немцы, мы ничего о нем не знали. Я горячо желала, чтобы он был здоров, чтобы миновала его злая фашистская пуля.

И вот город освобожден. Фронт продвинулся далеко на запад. Нужно написать Мише. Но куда? Где он сейчас? Я терялась в догадках. И вдруг однажды приходит к нам рассыльный из поселкового Совета.

— Тут запрос от вашего сына… Велели передать вам.

Маленький фронтовой треугольник с знакомым почерком Михаила. С волнением вскрываю письмецо: «Прошу сообщить, проживает ли по улице Колхозной семья Главан…» Я, сейчас же ему ответила, умолчав о гибели Бори.

Обрадованный, что ему быстро удалось найти родителей, Миша спрашивал у нас, где Боря, что с ним, просил написать его адрес. Мы с мужем долго думали, как поступить, колебались, а потом решили, что незачем скрывать правду, и я подробно написала о постигшем нас горе, о мужественной борьбе молодогвардейцев, о смерти Бори.

Но едва я успела отправить письмо, как на второй же день получила письмо от Миши. Из военной газеты он узнал о подвиге комсомольцев Краснодона. Среди имен замученных героев он увидел имя своего старшего брата.

«Крепитесь, дорогие мама и папа, — писал он нам, — великое горе постигло нас, но мы должны быть горды, что Борис оказался таким героем».

В следующем письме он прислал нам несколько вырезок из газет. В одной из них был напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении молодогвардейцев, в другой — выступление Михаила на митинге.

«Товарищи! Красная Армия, сокрушая немецкие полчища, идет все дальше и дальше на запад, освобождая советскую землю от гитлеровских разбойников. Недавно освобожден и город Краснодон. Первые письма матери принесли мне много печали, но они принесли и гордость за несокрушимую волю к победе молодых патриотов героев-комсомольцев из подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия».

Когда немцы оккупировали Краснодон, комсомольцы создали подпольную организацию «Молодая гвардия», членом которой был и мой старший брат Борис Главан. Молодогвардейцы вели героическую борьбу с врагом. Почти все они погибли от рук палачей, погиб и мой брат Борис.

Светлый образ героев-комсомольцев зовет нас к мести врагу. Будем мстить жестоко за их смерть. Очистим нашу землю от фашистских мерзавцев.

Почти каждый день писала я Мише на фронт, и он отзывался коротенькими, написанными в промежутках между боями письмами.

«Жив, здоров. Не беспокойтесь, дорогие, мне очень хорошо. Писать много нет времени. Скоро пойдем в бой. Пишите больше о себе».

Один раз в месяц мы, родные и близкие молодогвардейцев, собирались в Краснодонском райкоме комсомола. Уже вся страна знала о «Молодой гвардии». Со всех концов Советского Союза, от бойцов с фронта текли в Краснодон письма, в которых чужие, но такие близкие нам люди искренне сочувствовали постигшему нас горю, гордились бесстрашием и смелостью юных патриотов, клялись отомстить за их мученическую смерть.