Полина Максимова - Всё у тебя есть, беги давай! [Книга о том, куда приводят бег и мечты]

Первый раз в жизни я рыдала на финише минут пятнадцать. То ли от изнеможения, то ли от счастья. И я не одна была такая! Дяденьки, рыдающие вокруг, не дали стыду даже проклюнуться.

К тому же все вокруг такие внимательные, в пледик закутают, чаек принесут. Плачешь? Ну, плачь. Видимо, гормональный взрыв в голове происходит. Зато я прорыдалась, встала и – как новенькая. Восстановление происходит просто космическое.

Первое, что идешь делать после забегов, – есть. После Нью-Йорка и Дублина мы, не переодеваясь, шли шастать по городу и искать ресторан. Праздновать! Потому что если сразу до номера добраться, то упадешь и не встанешь, физическая усталость даст о себе знать.

А после трейлов надо еще добраться до цивилизации. В Исландии часа три мы ехали до старта и от финиша к Рейкьявику.

После мы три дня путешествовали по Исландии. Приехали на место поселения ту́пиков, где случилась «любовь и ту́пики», побывали на самой западной точке. Каждый день останавливались на новом месте. Гараж, ферма, амбар – места нашего жития, помимо совершенно банальных апартаментов в Рейкьявике и шикарного номера в известной исландской отельной сети. Вспомню ли я тот самый номер через пару лет? А вот гараж и фермы не забуду, как и их хозяев.

Первыми были Анна и Сигги. Вот такое письмо мы от них получили.

Дорогие Полли и Роман!

Мы ждем вас к нам на ферму с непроизносимым названием. На всякий случай (а это именно он) хотим предупредить, что ресторана у нас нет.

Но не отчаивайтесь, в вашей студии есть кухня со всем необходимым для чай-кофе, потанцуем. Соль-перец тоже есть.

Имейте в виду, что на тридцать километров в любом направлении ни одной души и никакой еды. Поэтому, откуда бы вы к нам ни ехали, с запада или востока, не упустите шанс купить что-нибудь, что сможете посолить и поперчить.

Наш ресепшен находится в коровнике, первый поворот за стадом овец. А ваша студия – в гараже, второй поворот за коровником. На ресепшене мы бываем только после обеда. Так что, если не застанете нас, стучитесь в дом, прямо за коровником и гаражом. И вам откроют. А вообще, мы не закрываемся.

Добро пожаловать в Исландию!

Большая теплая Анна вышла встречать нас на парковку и провела в гаражные покои, которые оказались уютной студией с деревянной террасой и плюшевыми мышками, укутанными в плед в маленькой мышко-кроватке.

Горячий чай, шерстяной плед, непременно с узорами, и местные тапки-валенки – то, что нужно июльским исландским вечером, чтобы узнать историю Анны и Сигги. Предки Сигги жили здесь со времен датского короля Кристиана, уже двести лет. Сам Сигги всю жизнь работал механиком, Анна – юристом. Вырастили двоих детей: Анну младшую и Эйнара. По словам Анны старшей, ей стало скучно в профессии, и они решили переехать на старую ферму, где и нашли свой рай на земле. Человек, который нашел ответы на свои «хочулия-могулия-гармония», светится. Анна такая.

С севера их ферму защищает от ветров ледник Эйяфьядлайёкюдль. С юга и моря три дня в году светит солнце, а зимами мерцает северное сияние. С горы течет водопад, который их поит, греет и убаюкивает, а утром будят птицы и овечки.

«И ничего, что сильные ветра. Не бойтесь! – говорит Анна. – Дом крепкий, еще дед Сигги строил!»

До двухтысячных это была молочная ферма, а потом Анна и Сигги решили ее перестроить и принимать гостей. Из животных остались овечки и форель в реке. А незатейливые гараж и коровник исторически так и остались.

Уезжая, я оставила записку:

Дорогие Анна и Сигги! Сердечно благодарим вас за гостеприимство. Чай был вкусным, плед теплым, постель воздушной, мышки в кроватке милыми, а наше пребывание здесь – счастливым.

Полли & Роман from Russia with love.

Потом мы ночевали на ферме у Магнуса и Эммы. С Магнусом и его калошами вы уже знакомы.

Трое детей, три собаки, десять овечек, двадцать кур и маленький табун исландских лошадок. Кстати, в Исландии есть закон, действующий со времен викингов, запрещающий импорт лошадей в страну.

За домом шумит водопад. Вода, и питьевая тоже, оттуда, как и электричество: собственный мини-гидроэлектрогенератор тут – обычное дело.

В шесть за стенкой в гостиной зашуршала жизнь. (А я, кстати, упорно просыпалась в Исландии в районе четырех утра). Я высунула нос из облака постели – и за дверь.

Магнус готовит завтрак:

– Как спалось?

– Тихо, сладко.

Мы выползли, завернутые в шерстяные пледы, на запах кофе и тостов с апельсиновым джемом. Кстати, то ли это воздух и климат, но уже ничего не болело. Из физических последствий позавчерашнего ультрамарафона – только губы коркой, убитый ноготь на ноге и приятно ноющие мышцы. Но вернемся на ферму.

В гостиной полоса препятствий из игрушек. Пахнет простой человеческой жизнью и домашними шоколадными печеньками Эммы. На стене – фото семьи Магнуса в третьем поколении.

– Магнус, это ты маленький?

– Нет, это мой сын. Вот я, это мои родители и сестра. Это еще родительская ферма.

Они с сыном одно лицо. Только Магнус в очках и лысый.

– Откуда и куда направляетесь? – спросил Магнус, провожая нас в дорогу.

– Мы едем с юга, с ультрамарафона, бегали по Ландманалойгуру (урааа, я научилась быстро это произносить). Едем на восток, на фьорды.

– А я пою.

Теперь я счастливая обладательница диска с автографом Магнуса.

Весь хардкор ультры стремительно упаковался моей жизнерадостной памятью в самые глубокие и отдаленные участки подсознания. Это было счастье.

Спроси меня, чего я страшно боюсь, и я скажу: боли. Думаю, я не одинока. Мгновенно обезболиться, избега́ть всеми способами, только бы не чувствовать ее ни секунды. И я здесь не только про физическую боль. Ультрамарафоны познакомили меня с ценным осознанием, которым я хочу поделиться.

Боль – как сигнальная система. Конечно, боль боли рознь, и я не говорю о запредельных и длительных страданиях или тяжелых болезнях. Я о боли, которая часто сопровождает выход из зоны комфорта или встречу с непривычным. Так часто бывает у начинающих бегать, колени или надкостница сигналят болью: мы не готовы к такой нагрузке.

Многие так боятся встречаться с болью, что мгновенно бросают.

То же происходит, и когда душа болит. Психологический голод, когда присутствие болезненных чувств или отсутствие приятных мы заполняем печеньками или вином. Голод по любви, приятным эмоциям, разнообразию. А тебе реклама настойчиво предлагает «Рафаэлло» вместо тысячи впечатлений.

Но душа не терпит заменителей. И заедать – это тоже своего рода мгновенно обезболиться.

Боль, как и голод, – обратная связь, которую если замечать, то появляется выбор, возможность что-то менять, корректировать свое поведение и движение, и это работает гораздо эффективней, чем быстро «обезболиться» в моменте.