Полина Максимова - Всё у тебя есть, беги давай! [Книга о том, куда приводят бег и мечты]

• Ну очень тяжелыми каменными спусками…

Подъемы тоже были суровыми, но от подъемов ты этого и ждешь. Ты к ним готовишься, спасибо тренировкам на максимальном подъеме и выпадам во всех вариациях. Собираешь орехи, булки – в общем, все, что можешь собрать, и тихим да не очень сапом шпаришь вверх, вспоминая почему-то Чуковского: «И горы встают у него на пути, и он по горам начинает ползти…» Повторяю мантру «эта гора не может быть бесконечной».

А там, на горе, трогая руками облака, ты мгновенно забываешь, что было невыносимо тяжело. Вид такой, что хочется обнять кого-нибудь живого, хоть вон суккулент… И плакать от невыносимого счастья для такого малюсенького существа.

А вот затяжные каменные спуски заставили меня узнать неведомые мышцы в теле, познакомиться с новыми гранями боли и услышать fuck с самыми разными акцентами: от немецкого порно до мяукающих азиатских.

• Суккулентами…

Видела я эти кактусы. Но чтобы такие! В разглядывании их оттенков, многообразия видов и причудливых форм прошло немало километров дистанции. А еще за ними можно было спрятаться (девочки поймут).

• Финишем…

Всю дорогу я надеялась, что меня догонит муж, и на шаги сзади мне мерещился его голос. Когда я увидела вдали финишные ворота, я понеслась, что на шестьдесят четвертом километре бега для меня неожиданно и нереально. Это к вопросу о наших представлениях об усталости и возможностях.

А в финишном коридоре было столько поддержки и тепла: они ждали своих, они понимали. А потом я стояла в финишных воротах, боясь отлучиться попить и пописать два часа. Ждала своего. Одиннадцать часов на трассе – и это вообще не про подвиг или геройство. Его тут нет! И два часа ожидания на финише (а вот это подвиг) свернулись в измерении. Это лишь про цель, движение к ней и, возможно, наши неограниченные возможности. В качестве сувенира с Гран-Канария я привезла новое ощущение «могу» и медаль с надписью: «ОДНА ЦЕЛЬ, ОДНА МЕЧТА».

Все кому не лень советуют полюбить себя: «Вот полюбишь, и жизнь наладится!»

Полюбить себя как? Это что делать-то? Бесят, не так ли? Сейчас и я немножко «побесю».

Если у тебя проблемы в беге, то тебе наверняка скажут, что дело в технике. Но универсальной правильной техники не существует.

Так и в любви к себе – формулы нет. Зато есть базовые принципы, создающие основу для любви. А дальше – процесс. Любовь к себе – не точка, не статика. Вот я себя полюбила – и баста. Это практика и отношения, которые предполагают развитие, причем длиною в жизнь. Потому что с собой отношения прерываются в единственном случае.

В самом начале профессиональной деятельности я работала в офисе: много людей, много рамок.

Мне жизненно необходимо личное пространство, свобода передвижения и графика, и сейчас я понимаю, что не могу находиться постоянно нос к носу с большим количеством людей. Возможно, отдельный кабинет в то время решил бы проблему хотя бы частично. Но суть в том, что я не осознавала этого головой, а телом – очень даже.

Нос буквально чуял, что работа в офисе – не мой вариант. И начал диалог с моим сознанием под соусом хронических гайморитов. Я его тогда не слушала и не стала разбираться, откуда «ноги растут», а просто лечила симптомы. Из гайморита в гайморит, из года в год, пока не ушла с работы. И гаймориты закончились.

Это вовсе не значит, что надо срочно увольняться с работы, если вдруг поперли хронические болячки. Это значит, что, возможно, стоит прислушаться, что же пытается донести тело, проанализировать его сигналы. А иногда достаточно того, что тело услышано, и возникает возможность диалога и изменений.

Или вот другая история. Когда на Земле еще не вымерли пейджеры и фотомыльницы, а мне не было и тридцати, я считала, что тело – ресурс неограниченный и всепрощающий. Какой там ЗОЖ? О чем вы? Единственный легальный способ дать себе отдых был заболеть.

Фитнес был местами и временами, и диеты были, и серьезнейшим образом портили мне жизнь. А мы с мужем, который, кстати, был плюс двадцать пять килограммов, были ну очень заняты. Не до любви к себе, не до заботы… И вот весной, когда состояние нестояния списывается на авитаминоз и затянувшуюся зиму, я приблизилась к красному уровню переменной «неудовлетворенность ситуацией» в формуле изменений. Помните такую?

Не то чтобы я была сильно больна, но и явно не здорова. Проснулась – уже устала. То в жар, то в холод. Пока анализы-тудализы, врач позвонила сама, что уже напрягло. Сказала, чтоб ноги в руки и к ней. То, что я услышала, стало тем самым «петух клюнул» и перевернуло мою жизнь. Дальше как в тумане: миллион анализов, врачей, игла, которая запросто может проколоть меня насквозь, и глухой хруст пробиваемой грудины. Диагноз не подтвердился, это была лейкимоидная реакция, которая очень похожа картиной крови на три страшные буквы, но не суть. Испугаться я успела.

Суть в другом – в ясном осознании благодарности телу просто за то, что оно у меня есть. Что не будет тела, не будет ничего. В тот год я поступила на психфак университета, в который боялась раньше, потому что «я не они». В тот год мы улетели в свое первое настоящее и самое авантюрное путешествие в ЮАР, и оттуда сохранились доисторические фото с носорогом, который напал на наш джип, с целующимися пингвинами и нами с надеждой на мысе Доброй Надежды. В тот год я начала прислушиваться к телу, а по сути, к себе. Каждое движение души неизбежно вызывает отклик. Наши чувства живут в теле.

Петр Кузьмич Анохин в своей биологической теории эмоций описал, что всякая эмоция триедина и состоит из психического, мышечного и соматического (это наши внутренние органы) компонентов, и два последних, как более древние, играют в этой партии ключевую роль.

Эмоции, как индикатор, с древнейших времен сообщают о том, в какой жизненной ситуации мы находимся.

Приятные эмоции – все у нас в порядке, и внешняя среда отвечает нашим потребностям. Неприятные – есть фрустрация, что в переводе на человеческий означает, что между потребностями и возможностями для их реализации явный дисбаланс. А это не только повод для печали, но и сигнал для мобилизации.

Так эволюционно было задумано, чтобы мы двигались и выживали. Сами по себе человеческие страсти и психологические переживания эволюции были не нужны. Поэтому ни одна эмоция не обходится без мышечного компонента: напряжения или расслабления мышц.