Юлий Марголин - Путешествие в страну зэ-ка (Полныӣ текст)

Так, заботливо отделяя исторически-наличные формы псевдоненависти - массово-детской и интеллектуально-абстрактной - и разумную противоненавистъ бойца - я подходил к тому безглазому чудовищу, которое в момент моего заключения распростиралось над всей Европой.

В отличие от поверхностно-аффективной , инфантильной ненависти толпы, - от теоретизирующей ненависти интеллектуалистов - и от зрячего, ясного убеждения защитников человечества, - есть сила первоначальной и чистой ненависти, инициативной вопреки своей слепоте, слепой вопреки своей инициативности и деятельной тем более, чем менее есть для нее поводов. Боится она только дневного света. Разум - ее естественный противник. Ненавистники всего мира едины в своем отрицании свободы интеллекта. Каиново пятно, по которому познается подлинная ненависть, это презрение свободной мысли, отрицание интеллекта. Для гитлеризма это - "еврейское изобретение", для инквизиции - смертный грех, для идеологов коммунизма - контр-революция и мещанский предрассудок. Каждое основание такой ненависти - мнимо и псевдо-рационально. Поэтому естественно, что люди, создавшие лагеря в России, одновременно уничтожили в ней свободу дискуссии и право самостоятельного исследования. В чистом и беспримесном виде ненависть есть самоутверждение через чужое страдание. Люди становятся ненавистниками не потому, что их к этому вынуждает окружающая действительность. Нет достаточного основания для ненависти во внешнем мире. Нет ничего в мире, что могло бы оправдать уничтожение цветущей жизни и гордой свободы, предпринятое Гитлером, костры инквизиции, застенки и погромы, лагерный ад Гестапо и НКВД.

Есть пирамида ненависти, выше того Дворца, который строят в Москве ценой сотен миллионов, пока люди умирают от голода в лагерях. В основе этой пирамиды: люди подобные детям, свирепые дикари, как тот, который ударил меня доской по дороге в Онуфриевку, или тот SS-Mann, который застрелил мою старую мать в день ликвидации пинского гетто. Эти люди насилуют, разрушают и убивают, но завтра они же будут самыми скромными и послушными, и будут служить новым хозяевам или верить в обратное тому, чему верили вчера - и другие, такие же, как они, придут убивать и насиловать в их дома. - Над этими людьми стоят другие люди, которые их учат и поручают им делать то, что они делают. Над этими еще другие, которые занимаются идеологией и теоретическими обобщениями, и те украшатели, которые обслуживают ненависть, причесывают ее, кладут ее на ноты и одевают в красивые слова. Но в конце концов, на самом верху пирамиды стоит человек, которому все это нужно: воплощение ненависти. Это - распорядитель, вдохновитель, машинист и главный механик. Он собрал в свою руку все нити, все подземные струйки и разрозненные капли ненависти, он ей дал направление, исторический полет и масштаб. По его знаку армии переходят границы, партийные съезды принимают решения, уничтожаются целые народы в муках и воздвигаются тысячи лагерей. И это может быть добрый, сладко-добрый: у него шестеро детей, как у Геббельса, или "золотое сердце", как у Дзержинского, артистическая натура, как у Нерона или Гитлера, и над его гуманностью не перестают умиляться Горькие и Барбюсы. Но он постановил, что где-то должны мучиться люди. Он их казнил мысленно, еще тогда, когда никто не знал о его существовании. Уже тогда это ему было нужно.

И здесь возникает центральный вопрос учения о ненависти: "как должен быть устроен человек - общество - эпоха - чтобы нагая ненависть стала для них необходимостью, чтобы они питались бессмысленными мучениями своих жертв, как необходимым условием собственного существования?" Совсем не так просто ответить на этот вопрос, если не приводить известных "аргументов" о том, что германский народ "защищался пред евреями", христианская инквизиция "спасала души", а Сталин перевоспитывает и исправляет при помощи лагерей "отсталые и преступные элементы". Это очевидный нонсенс. Конечно, я ничем не обидел немцев и не и нуждался в сталинском перевоспитании, но даже если бы это было так, то и тогда это не оправдывает газовых камер и обращения в рабство миллионов людей. Газовые камеры не были нужны Германии, лагеря не нужны русскому народу. Но они действительно нужны Гитлерам и Гиммлерам, Ленинам и большим и маленьким сталинам всего мира. Так в чем же дело?

Надо ясно и живо представить себе, что вся та лавина человеческой и нечеловеческой муки, которая нам, маленьким людям, представляется чем-то вроде стихийного бедствия, - прекрасна и во всем своем объеме известна людям, держащим ключи власти. Люди эти в каждую минуту и секунду ответственны за ее существование. Они ее привели в движение и контролируют, - и существует она не по их незнанию или бессилию, а именно, что они отчетливо знают, что делают - к делают именно то, что им нужно. - Только такому тупому деревянному немцу, лишенному воображения, как Гиммлер, надо было лично навещать Освенцим, чтобы через окошечко газовой камеры наблюдать, как задыхались сотни молодых еврейских девушек, которых для этой цели в тот день специально доставили на казнь. Людям из Кремля не надо лично наблюдать, у них есть статистика лагерной смертности. И на вопрос - почему нужно?, нет другого ответа, как анализ известных патологических особенностей человеческой природы. Рационального, "экономического" или другого объяснения ненависти нет. Логика ненависти - есть логика безумия.

Человек ненавидит. Значит, ему нельзя обойтись без этого отношения к людям, он без него задыхается. Ненависть - кислород, которым он дышит. Забрать у него ненависть, значит обездолить его.

Человек ненавидит. Значит, какая-то внутренняя слабость в нем , выравнивается ненавистью, - есть в нем органическое неблагополучие. Наличие неполноты, дефекта, несчастья может остаться в пределах его личного самоощущения, но может и распространиться на всю окружающую социальную среду и передаться другим людям. Существуют раненые народы, уязвленные классы, готовые превратиться в рассадники коллективной ненависти. Существуют жизненные ситуации, когда люди, группы, общества не умеют и не хотят смотреть в лицо правде.

Молодой Гитлер в Вене сделал открытие, что евреи виноваты в том, что он и весь немецким народ не имеют того места под солнцам, которое им принадлежит. Это нелепо, но неоспоримо, то, что этот человек исходил из какого то чувства боли, он был глубоко уязвлен. Если бы он хотел, правды, он бы нашел действительные причины, но правды была для него слишком нелестна, не по плечу. Поэтому он стал искать виновных вне себя. Тут начинает действовать механизм ненависти. Действительная боль превращается в воображаемую обиду. Должен быть найден враг и обидчик. Потребность врага - в корне отличается от потребности борьбы, свойственной каждому сильному человеку. Сильные люди ищут поприща, выхода силам. Ненавистник ищет виновных для обвинения. Из потребности борьбы родится отвага и предприимчивость. А из потребности разделаться с коварным врагом родится агрессивность и злоба. Обидчик всегда близко. Если же его не видно, то значит он маскируется. Надо его разоблачить.