Александр Штейн - И не только о нем...

Но — на какие средства?

Тут и пригодились на черный день хранимые фамильные драгоценности. Мать отдала их ювелиру не раздумывая.

Куда ехать?

Тут для Бори все было ясно — в Швейцарию уехала учиться гимназистка с большим бантом.

Стало быть — в Швейцарию.

Мать быстро догадалась, почему именно выбран этот город, и только вздохнула.

Здесь, в Швейцарии, каменец-подольская гимназистка и исключенный из каменец-подольской гимназии Боря Збарский окончательно нашли друг друга и решили женитьбой связать воедино свою судьбу…

Женева оказалась к тому же и городом, в котором Борис Ильич встретился и подружился с человеком, оказавшим неизгладимое влияние на его становление и как ученого, и как революционера.

Алексей Николаевич Бах.

Он родился в марте 1857 года, за двадцать восемь лет до рождения Збарского.

Разница в годах не помешала, но только вдохновляла обоих в их длившейся десятилетия дружбе, основанной на общности взглядов на жизнь, на науку, обогатившую крупными открытиями русскую, советскую биохимию.

Сама по себе биография человека, пленившего юношу с первого же часа их общения, необычайно колоритна, поразительно своеобразна.

На самом деле нелегко вообразить, а между тем дело обстояло именно так: Алексей Николаевич Бах, будущий действительный член Академии наук СССР, будущий депутат Верховного Совета СССР, будущий Герой Социалистического Труда, будущий лауреат премии имени Ленина, будущий лауреат Государственной премии СССР 1941 года, основатель советской школы биохимии, еще в семидесятых годах прошлого столетия оказался в гуще знаменитых университетских киевских беспорядков, в числе пятнадцати студентов, арестованных и высланных в ссылку в Белозерск, где он пробыл с весны 1878 года до 1881 года, года убийства Александра Второго. Вернувшись из ссылки, он был принят в партию Народной воли. Его деятельность раздвоилась — чистая научная работа чередовалась с революционной, он был страстно увлечен и тем и другим, и спустя много лет эта двойственность окажется характерной чертой жизни его будущего близкого младшего друга…

Вернувшись из ссылки, Бах организовал тайную типографию, где печатались прокламации, львиную долю из которых писал сам Алексей Николаевич. За ним началась слежка, он перешел на нелегальное положение, уехал из Киева, сперва в Ярославль, потом в Казань, затем уединился и написал книгу «Царь-Голод», знаменитую в те времена, сперва опубликованную при помощи гектографа, затем отпечатанную в тайной народовольческой типографии и разошедшуюся в нескольких десятках тысяч экземпляров, тиражом, по тем временам фантастическим…

Очевидно, эта книга была в числе тех, что переправлялись впоследствии гимназистом Збарским через границу в Россию.

Арест и тюрьма маячили перед Алексеем Николаевичем с каждым днем все явственней и неизбежней, и он был вынужден эмигрировать за границу.

Это было в 1885 году, в год рождения Бориса Ильича…

Автобиография Алексея Николаевича, которая сейчас, когда пишутся эти строки, в 1987 году, лежит на моем письменном столе, читается как роман.

На Западе революционные круги чтили его имя как автора книги «Царь-Голод», ставшей известной демократическому миру Европы.

За крупные заслуги в науке Лозаннский университет присвоил А. Н. Баху почетную степень доктора гонорис кауза.

Будучи близок с партией эсеров, он, однако, в нее не вошел, полагая проповедуемый этой партией индивидуальный террор гибельным для массовой социалистической партии.

«Тот факт, что с самого основания партии до 1908 года террористической деятельностью руководил злейший в мире провокатор Азеф, показывает, что моя оценка не была лишена оснований. Но, не входя в организацию, я оказывал услуги партии: в частности я подготовил для нее пересмотренное и дополненное издание «Царя-Голода».

Алексей Николаевич порвал с партией эсеров, и порвал окончательно, когда она начала участвовать в борьбе против Советской власти. «Политикой я совершенно не занимаюсь, — писал он в биографии, помеченной 1926 годом, — но если бы теперешнему советскому строю грозила опасность, я все свои силы без остатка отдал бы на его защиту».

Дружба Алексея Николаевича Баха с Борисом Ильичом Збарским после революции не ослабла, напротив, окрепла еще прочней — ведь именно в тесном и единомышленном сотрудничестве со своим младшим другом, и Бах это подчеркивает в своей автобиографии, кстати сказать, опубликованной все в той же Энциклопедии Гранат в разделе «Автобиографии революционных деятелей 70—80 годов», именно вместе были созданы в Москве и Химический институт имени Карпова, и Биохимический институт Народного комиссариата здравоохранения, расположившиеся тогда по соседству, на Воронцовом Поле, на той улице, где поселился и Борис Ильич.

«Тяготясь перерывами в лабораторной работе, — пишет Алексей Николаевич, касаясь своей совместной деятельности с Б. И., — которой я предавался столько лет, я в 1918 году обратился к д-ру Блюменталю, тогдашнему владельцу Химико-бактериологического института (ныне Государственного бактериологического института) с просьбой дать мне возможность выполнить давно задуманную мною работу над определением продуктов распада белка в сыворотке иммунизированных животных. Получив согласие д-ра Блюменталя, я в сотрудничестве с моим учеником Б. И. Збарским поставил необходимые опыты и привел их к желаемому концу. В октябре 1918 года я принял предложение заведующего Химотделом ВСНХ инженера Льва Яковлевича Карпова организовать химическую лабораторию для научно-технического обслуживания химической промышленности. Вместе с Б. И. Збарским мы поставили лабораторию, которая превратилась в большое учреждение, носящее теперь название Химического института им. Л. Я. Карпова. По сей день я состою директором этого института, а Б. И. Збарским был организован в 1920 г. Биохимический институт НКЗ, открытие которого состоялось 26 января 1921 года…»

Вот с какой поистине удивительной личностью свела своевольная и непредсказуемая судьба вчерашнего исключенного каменец-подольского гимназиста…

ОДНАКО МЫ УВЛЕКЛИСЬ и несколько отошли от нашего почти хронологического документального повествования.

Держу в руках поблекшую от времени брошюру на французском языке — сын Бориса Ильича, Илья Борисович, вручая мне другие материалы к биографии отца, попросил извинения за то, что не может мне ее дать с собою для работы: экземпляр уникальный, единственный. Эта работа, изданная в Женеве в 1911 году, принадлежит перу его отца…

Не сохранились и некоторые другие научные работы того периода, написанные совместно с Александром Николаевичем Бахом.