Нина Хрущева - Пропавший сын Хрущёва или когда ГУЛАГ в головах

Наша поездка была особой, и не только из-за особой миссии, которую мы на себя взяли — узнать больше о судьбе Леонида. В детстве мы с Ксенией были как близнецы, хотя были очень разные: я любила книги, а она кукол и сказки, я предпочитала неброские цвета, а она много лет одевалась только в розовое. Мы даже внешне выглядим по-разному: она высокая блондинка, а я невысокая брюнетка. Сблизили нас трудности — не только безвременная смерть отца, но и беспрестанное воспитательное давление матери, требовавшей от нас, внучек Хрущёва, совершенства всегда и во всём.

В последние пятнадцать лет наши пути с Ксенией разошлись. Я уехала в Америку, а она вышла замуж, родила детей. Я живу в Нью-Йорке, а она в нашем семейном загородном доме в Переделкино, и мы редко видимся. Так что поездка в Жиздру была для нас возможностью снова сблизиться — пообщаться, побыть сестрами, побыть собой, не боясь выглядеть по-дурацки и не трудясь заканчивать фразу, зная, что тебя всё равно поймут.

В начале осени, когда я только предложила поехать в Жиздру, Ксения не была уверена, что сможет. Она боялась, что не справится с дальней поездкой по плохим российским дорогам, да ещё накануне зимы. Но, в конце концов, она сдалась из любви ко мне: сказала, что не может оставить меня одну перед лицом испытания правдой.

Чем дальше мы отъезжали от столицы, тем хуже становилась дорога; асфальт был весь в ямах и рытвинах. «Верный признак того, что Путин поднял Россию с колен», — шутили мы. За пятнадцать лет его пребывания у власти — президент, премьер, снова президент — внимание Кремля было сосредоточено на нефти и обороне. Российские провинции, лишённые природных богатств, были вынуждены заботиться о себе сами. В результате, за последние тринадцать лет в России одиннадцать тысяч деревень и почти три сотни городов были брошены и стоят ныне заросшие бурьяном и кустарником. В зимние месяцы эти западные области страны погружаются во тьму. Естественное освещение длится не более шести часов в день, рождая чувство тоски и беспросветного уныния [153] См.: Кончаловский Андрон. Ужаснись сам себе // Коммерсант-Власть. 2012. 27 февраля. .

До упадка, впрочем, никому нет дела, жизнь в провинции мало кого интересует. Сталинская коллективизация лишила крестьян не только земли, но и гордости за свой крестьянский труд. Устав от вечной бедности и серых будней, жители провинции сегодня стремятся сбежать от них в большие города, преимущественно Москву и Санкт-Петербург — эпицентры политики и культуры.

По дороге я рассказала Ксении, как была удивлена, что Жиздра и её послевоенная история никак не связаны со всеми теми слухами, которые вертятся сегодня вокруг судьбы Леонида. С высокомерием российской элиты, привыкшей полностью игнорировать провинцию, относиться к ней как к другому государству, мы даже не подумали поискать ответы на волнующие нас вопросы в Жиздре. Но, поскольку я уже двадцать лет живу в Америке и на многие вещи смотрю по-другому, то этим летом, за несколько месяцев до поездки, решила просмотреть местные публикации в надежде найти какой-то новый поворот в нашем деле. Просто погуглив в Интернете «Хрущёв Жиздра», я оказалась сполна вознаграждена. Выскочившие тут же два сайта, «Жиздра Новости» и «Жиздра Гостевая книга», открыли мне, что пока в Москве печать и телевидение перепевают на разный лад фальшивые истории о «предательстве», здесь каждый год в день гибели Леонида появляются статьи, не согласные с таким положением дел.

Автор одной статьи, которую я нашла на «Жиздра Новости», методично доказывал, что Леонид был герой, используя в качестве свидетельств среди прочего воспоминания местных жителей. «В алфавитной карточке, хранящейся в ЦАМО РФ, значится: гвардии старший лейтенант Хрущёв Леонид Никитович погиб 11 марта 1943 года. И мифы, даже экранизированные, не дают повода усомниться в достоверности записи» [154] Жиздра Новости. 2007. 30 декабря // http://www.zhizdra.ru/news/new2007.htm .

Когда я это читала — в кои-то веки встретить что-то здравомыслящее, написанное о Леониде, и где — на провинциальном веб-сайте! — сердце у меня колотилось. Похоже, я была на пороге великого открытия. Пролистав он-лайн страницы, я с изумлением обнаружила фотографию братской могилы с памятником, увенчанным фигурой солдата — то ли лётчика, то ли партизана — выкрашенного серебряной краской. Внизу, на постаменте, были прикреплены четыре мраморные плиты с именами двадцати двух погибших рядовых, сержантов и лейтенантов Советской Армии, в том числе «Ст. л-т Хрущёв Л. Н.».

Я не могла поверить. Я почти не сомневалась, что обвинения в адрес Леонида не более чем грязные выдумки, но здесь было конкретное свидетельство. Оно было прямо у нас под носом, но никто в моей семье не удосужился поискать его. Я немедленно позвонила маме и спросила, почему. Она была потрясена не меньше моего, и предположила, что дед, должно быть, знал о памятнике и почести, оказанной его сыну. В своё время он организовывал поиск останков Леонида, но ничего не было найдено. А после своей вынужденной отставки, будучи в опале, он почти не говорил о своём старшем сыне, и о памятнике, видимо, забыли.

«Это всё твой американизм, — сделала мне комплимент мама, — желание докопаться до правды во что бы то ни стало, не довольствуясь тем, что есть под рукой». О себе же она сказала, что она так близко связана с трагедией, что боится сомневаться в том, что ей говорят.

Закончив разговор с мамой, я нашла и набрала телефон городской администрации Жиздры. Непривычно вежливый молодой чиновник по имени Николай подарил мне ещё большую надежду: он сказал, что памятник был поставлен в 1949 году, то есть ещё при Сталине. Николай знал об обвинениях в предательстве и выразил возмущение наглой ложью. Напоследок он дал мне телефон местного деревенского жителя, утверждавшего, что он своими глазами видел, как разбился молодой Хрущёв. Я была поражена, с какой убеждённостью Николай говорил о Леониде. «Война была самым главным испытанием в нашей жизни, — сказал он. — Своих предателей мы знали, и Хрущёва не было среди них».

Памятник в Жиздре был не единственным свидетельством, укрывшимся от нашего внимания, будучи у нас под носом. Были и другие вещи, о которых мама забыла или выпустила из виду, потому что убедила себя в том, что ничто, кроме найденных останков Леонида, не сможет подтвердить его невиновность. Но я, в своей новой американской сущности, верила, что даже малая толика информации имеет значение. Поэтому ещё до поездки в Жиздру я ещё раз проштудировала все известные источники в надежде отыскать что-то новое, что поможет опровергнуть клевету. В частности, я решила перечитать одну из книг дяди Сергея об отце. Переехав в 1991 году в США, он оставил профессию ученого-ракетчика (важную и престижную в 1950-60-е годы) и стал преподавать советскую историю в Университете Брауна. Он хотел писать книги, чтобы объяснить и оправдать политику своего отца, и в начале 2000-х выпустил полное собрание мемуаров Хрущёва — три огромных тома, в которых было собрано практически каждое слово, сказанное бывшим советским премьером своему сыну.