Лариса Литвинова - Летят сквозь годы

На следующий день занятия проводились на самолете, установленном на штырь. Таня сидела в передней кабине, а в заднюю по очереди садились Агеев, Балабанов, Ковальчук, Логинов. Она уже запомнила учеников по фамилиям и каждому показывала, как нужно действовать секторами и рулями управления, как будет проектироваться нос самолета в различных режимах полета.

Через несколько дней начались полеты.

В три часа утра подруги вместе вышли из дому и, поеживаясь от утренней свежести, зашагали к аэродрому. Еще издали Таня увидела, что у самолета возится Сережа Селиверстов. Ему помогают ребята: бегают, снимают струбцинки, расчехляют мотор. Самолет, освещенный утренней зарей, играет всеми цветами радуги.

Заметив приближение инструктора, учлеты выстроились, и староста группы отдал рапорт. Таня пожала руку технику, поздоровалась с учлетами, осмотрела самолет и сказала:

— Товарищи, прежде чем подниметесь в воздух, запомните: в авиации нет мелочей. Неправильный заход на посадку или взлет, неосмотрительность, простая невнимательность могут привести к аварии. Только строгая дисциплина, точное выполнение всех правил помогут вам стать грамотными летчиками, овладеть мастерством летного дела. — Таня помолчала, строго осмотрела учлетов. Все были сосредоточенны и серьезны. — Первым пойдет сегодня в полет Логинов.

Каждый подумал о Логинове: «Счастливец!» Каждому не терпелось быть первым. Но у Логинова на то было больше оснований: он имел хорошую теоретическую подготовку, был целеустремленным.

Один ждет от инструктора одобрения или поправки. Другой глаза зажмурит — куда, мол, кривая вывезет. А иногда будто и правильно отвечают, но ясно: стараются не ударить в грязь лицом, перед инструктором-ровесницей красуются. Это уж Тане особенно досадно. Ведь у нее тоже был инструктором Женя Воронцов — симпатичный ровесник. Но раз ты сел в самолет, то, кроме него, нет для тебя никого и ничего. Он — единственная твоя любовь. Вон как у Логинова.

Первый вылет с Логиновым убедил Таню, что в этом учлете она не обманулась. Он вел себя в воздухе великолепно, действовал смело, решительно.

Однако Таня должна была учить летать не одного Логинова. Наоборот, Логинов требовал гораздо меньше времени и заботы, чем остальные. Со временем Таня, конечно, не считалась; день за днем она поднималась в воздух, терпеливо показывала каждому элементы полета, повторяла непонятое и непонятное. Если у какого-нибудь учлета что-нибудь не получалось, она оставалась на вторую смену и летала до тех пор, пока не убеждалась, что учлет понял и исправил свою ошибку.

По вечерам подруги делились опытом, Аня сразу заметила, что Танюша чаще других говорит о Балабанове. Поминает недобрым словом. Бывают такие. В группе Малаховой таких, как Балабанов, несколько. Но стоит ли уж так переживать? Она, правда, тоже оставалась летать с некоторыми дополнительно.

Ну а если и это не помогает? Балабанов, например, сбежал. Скатертью дорога! С чего бы ночи не спать?

А Балабанов летчиком все-таки стал. С характером оказался парень. Через три дня явился, осунувшийся, словно после тяжелой болезни, вытянулся перед Таней и сказал:

— Что хотите со мной делайте, товарищ инструктор, только не прогоняйте.

— Да кто же вас прогонять собирался? Только вы вот болели — пропустили занятия. Теперь побольше работать придется.

— Буду работать как зверь.

Таня засмеялась:

— «Как зверь» — не надо. А то я еще буду вас бояться. А страх, вы знаете, плохой помощник. Слетаем-ка сегодня без всякого страха…

Балабанова словно подменили. Если Таня мучилась, думая о его судьбе, то он переживал вдвойне, все передумал и понял, что надо отвыкать от позы. Был за ним такой мальчишеский грех — хотелось показать себя: я, мол, ловкий, складный, я все могу… не то что другие. А другие уже летали. И еще он понял: один ничего не добьется. Как здорово, что Татьяна Петровна сказала: «Слетаем-ка сегодня…»

И они летали.

Инструктор выпустила учлета Балабанова в самостоятельный полет позже всех, но он быстро осваивал летную практику и вместе со всеми сдал экзамены на «отлично».

Вся группа инструктора Макаровой получила высокую оценку на экзамене: восемьдесят процентов «отлично» и двадцать — «хорошо». Все учлеты ее группы были приняты в военные авиационные школы. Это было для Тани огромной радостью. И особенно было дорого письмо, присланное вскоре ее бывшим учлетом из военной школы. Балабанов писал:

«Уважаемый товарищ инструктор, дорогая Татьяна Петровна!

Спешу сообщить Вам, что я попал в истребительную школу, о которой мечтал. Приступили к занятиям. Приложу все силы, чтобы учиться только на «отлично». Вижу Вашу улыбку при чтении этих строк, ведь Вы, мой учитель, знаете прилежность и аккуратность всех своих учеников. Улыбайтесь и сомневайтесь, но я доведу начатое дело до конца, обязательно стану летчиком. Я очень благодарен Вам, Татьяна Петровна, за науку и большое терпение, которое Вы проявили к своим питомцам, и в частности ко мне. В одном отряде со мной и наши Логинов, Боков, Агеев. Все они передают Вам большой привет и пожелания самого лучшего в жизни…»

Таня много раз перечитывала это письмо. Вспоминала и трудности своих первых шагов, и то, как грустно было расставаться с первыми учлетами и как трогательно преподнесли они ей на прощание в подарок дамскую сумочку.

После выпуска аэроклуб опустел. Пока позволяла погода, инструкторы повышали технику пилотирования; полеты продолжались до поздней осени. Затем все переехали в Москву.

Дни теперь были заняты командирской учебой. Вечера оказались свободными. С Аней они часто ходили в театр. Еще чаще — в кино. Некоторые фильмы смотрели по нескольку раз. А уж новый фильм «Антон Иванович сердится» и вовсе нельзя было пропустить — там играли любимые артисты.

Раскрасневшиеся, радостные оттого, что удалось достать билеты, девушки вошли в фойе. И вдруг Таня замерла: навстречу ей шел стройный высокий молодой человек. Это был Виктор.

— Здравствуй, Танюшка! — Он обеими руками пожал ей руку. — Ты совсем пропала, целую вечность не видел тебя. Как живешь?

— Хорошо живу. А ты изменился. Стал интересным, девушки, наверное, так и бегают за тобой.

— Что-то не замечал. Одна рядом была, да и та в небо подалась.

Им хотелось знать друг о друге все.

— Ты летаешь? Мама говорила, что ты продолжаешь учиться в аэроклубе. Это правда?

— Учился. Окончил аэроклуб. Хотел в истребительную попасть, но комиссия забраковала. Говорят, цвета не умею различать. Мечтал летчиком стать, а придется по земле ползать. Поступил в вечерний автомеханический.

— Молодец! Это ты хорошо придумал. А работаешь там же, на заводе?