Лариса Литвинова - Летят сквозь годы

— Наша школа — это тот же фронт. Вы готовите кадры для фронта. Разве этого мало? Если все уйдут на фронт, кто будет готовить летчиков? Вы подумали об этом? Идите и подумайте.

Таня уходила в еще большем смятении чувств и мыслей — она действительно что-то неправильно оценивала. И поэтому росла тревога, недовольство собой.

Аня за порогом кабинета тяжело вздохнула и зашипела на подругу:

— Убедилась, что мы сдуру рапорта строчили? Начальство знает, куда нас определить… Майор-то аж поседел весь, за нас думаючи… Видела небось?

— Видела, — машинально ответила Таня. — Видела… Постой… Это он поседел от переживаний.

Девушки больше не писали рапортов, но желание защищать Родину не ослабевало. Учебные полеты не прекращались.

Нормальная жизнь школы продолжалась даже тогда, когда начались налеты фашистских стервятников на Москву. Днем курсанты летали, ночью дежурили в засадах. Москву охраняли наши истребители, зенитчики, аэростаты, но все же бывали случаи, когда вражеские самолеты прорывались к столице.

Натолкнувшись на стену зенитного огня, вражеские бомбардировщики зачастую сбрасывали свой смертоносный груз на поля и поселки Подмосковья. Падали бомбы и на аэродром, и на ближние дороги и перелески — туда, где дежурили курсанты и инструкторы.

Сержанту Макаровой, как и другим инструкторам, приходилось отвечать за подчиненных. Еще не угаснет скоротечный ослепляющий свет взрыва, а Таня уже перебегает от одного человека к другому: проверяет, подбадривает.

К сентябрю, когда курсанты закончили ускоренную летную программу ВАШПО и были отправлены учиться дальше, какое-то время охранять учебные самолеты, бензосклад, школу, ходить в засады пришлось одним инструкторам. Круглосуточно нужно было нести караульную службу.

Особенно трудным был пост у бензосклада. Среди бочек и цистерн с горючим, под небом, где в перекрестие прожекторов пойманы вражеские бомбардировщики, пойманы, обстреляны, но еще не сбиты, под этим зловещим небом, запрокинув голову, стоит человек. Стоит Таня. Колотится сердце. Видно: враг мечется, бежит… Куда бежит? Где вздумает сбросить бомбы? Радость — не дали злодею бомбить Москву! — сменяется тревогой: если сюда попадет хоть одна зажигалка, то и с ней не успеешь справиться. Среди бочек и цистерн ты — одна. И все-таки пусть враг летит сюда! Здесь — боец противовоздушной обороны. Как здорово, что, может, кто-нибудь из ее учеников там, в небе, заставил затрепетать врага, отступить, не сбросить запланированную смерть на таких, как мама, сестры Верочка, Мария. Не твой выдуманный бог охраняет тебя, старшая сестра! Младшая — сержант Татьяна Макарова на своем посту!

На смену ей идет сержант Валентина Лисицына.

Валя Лисицына как-то поделилась с товарищами переживаниями. Оказывается, она больше всего боялась… пустых бочек.

— И ничего смешного нет, — поспешила разъяснить она. — Сколько на складе, да и везде, валяется бочек из-под бензина? В темноте за каждой мерещится фриц. Думаешь: приземлились, притаились и…

— …Не иначе нашу Валечку окружают для пленения, — подхватила Аня Малахова.

— Я тебе сказала: не смейся! Боюсь. И Таня твоя боится… сама призналась. А вообще она — человек. Душа человек.

Лисицына вспомнила, как поздней ненастной ночью разводящий привел наряд караула к тому же бензоскладу. Издалека окликнул хриплый женский голос:

— Стой! Кто идет?

Разводящий отозвался и повел Валю на смену часовому. Сменяемым часовым оказалась Таня Макарова — по голосу ее невозможно было узнать. Она тихонько пожала холодной рукой руку Вали, сказала:

— Вон там стоят бочки. А вон там все время от ветра колышется брезент. Ты не пугайся. Я, пока не сообразила, обмирала. Фашист, думала, подбирается…

В конце сентября 1941 года фашисты подошли совсем близко к Москве. Вокруг аэродрома протянулись траншеи с окопами, противотанковые рвы, проволочные заграждения. Но приказа об эвакуации школы не было, и учеба не прекращалась; все светлое время суток над аэродромом гудели моторы. Часто учебные самолеты находились в воздухе, когда рядом завязывался воздушный бой. Наши истребители схватывались с фашистскими, били зенитки, а По-2 летали от зари до зари.

2 октября, после очередной посадки, когда Таня собиралась вызвать в полет следующего курсанта, на крыло самолета поднялся командир звена.

— Товарищ Макарова, вас вызывают в штаб! Идите. А я полетаю с вашими курсантами! — в самое ухо прокричал он.

— Зачем? После полетов нельзя нагоняй дать, что ли?! — недовольно бросила Таня, предполагая, что начальство вызывает ее для выговора за срезанный круг. — Пусть не развозят круги на двадцать километров, тогда и срезать не буду.

— Уж не знаю, зачем вы понадобились. Стало быть, важное, коль приказали с полетов снять.

Таня, раздосадованная, выскочила из кабины и побежала к машине-полуторке. В кузове уже сидели Аня Малахова, Валя Лисицына, Рая Сурначевская и Лиля Тормосина.

— В чем дело, девушки? Вас тоже вызывают?

В это время подошли еще трое — Клава Нечаева, Инна Лебедева и Лина Смирнова.

— Ого, весь женский персонал в сборе! — воскликнула Клава Нечаева. — Значит, что-то особенное случилось!

— Конечно, неспроста всех вместе… Может, запретили женщинам служить в военной школе?.. — высказала предположение Аня.

— А ты не каркай! — сердито крикнула Валя Лисицына. — Что, мы хуже мужчин работаем?!

— Не спорьте вы, девчонки, сейчас все узнаем.

— Герой Советского Союза Марина Раскова формирует женскую авиационную часть и всех вас, девушки, вызывает к себе, — сказал майор Поцейко. — Вот и исполняется ваше желание, товарищи Макарова и Малахова.

Девушки распрощались с начальником школы и, как были на полетах, прямо в комбинезонах, отправились в академию имени Жуковского, в распоряжение Расковой.

Начинался новый этап по-настоящему взрослой Таниной жизни.

27 мая 1942 года женский полк под командованием Евдокии Давыдовны Бершанской прибыл на фронт и вошел в состав 218-й авиадивизии. Командир дивизии полковник Попов проходил перед строем, всматривался в юные девичьи лица и думал: «Какие же это воины? Это же просто девчушки, что с них возьмешь! Как они справятся с самолетом над целью? Под огнем противника?!»

Началась боевая работа, и сомнения командира дивизии рассеялись: полк оказался полноценной боевой единицей.

С первых вылетов особо зарекомендовал себя экипаж Макаровой — Белик; пилот и штурман превосходно взаимодействовали.

Подружились девушки еще во время подготовки к фронту. Таня по натуре была доброжелательна и быстро сходилась с людьми. Общность интересов, существенных интересов, была для нее самым главным; она умела простить и даже не заметить мелкие недостатки характера. На стремление прийти на помощь каждому многие отвечали ей искренней привязанностью.