Владимир Широков - Строки, обагренные кровью

Гитлеровцы, не считаясь с потерями, предпринимали по нескольку атак в сутки. Бой шел днем и ночью. Не было воды, кончался боезапас, но севастопольцы по-прежнему держались. Саша, оглохший от непрерывного грохота, с потрескавшимися от жажды губами, как и все бойцы морской бригады, бил по ползущим врагам, бросался в короткие яростные контратаки.

Защитников города становилось все меньше и меньше. И уже совсем близко, за спиной дымились развалины Севастополя. В траурном одеянии дыма провожал он в последний бой своих защитников.

Морские пехотинцы залегли в ложбинке. Отбита еще одна атака врага. Ближе всех к Саше лежал школьный товарищ Костя Быстров. Каски на нем не было. Он опирался о землю руками, и кровь из раны в голове стекала по юношескому лицу.

— Костик! — как-то по детски вскрикнул Саша, увидев раненого друга.

Костя не ответил. Он медленно опустился на землю.

…Бывают минуты, в которых выражена вся сила, весь благородный порыв души человека, минуты, стоящие порой долгой и большой жизни. Боевое товарищество, сознание долга перед Родиной, жгучая ненависть к врагу — рождают эти высокие чувства. И человек, пренебрегая смертельной опасностью, идет на самопожертвование, идет в последний бой… Так было и с Сашей Галкиным. Скоро снова в бой, может быть, в последний. Он, Саша Галкин, готов к нему. И, не имея под руками бумаги, шестнадцатилетний боец морской пехоты написал на бумажном рубле записку.

О. КОНДРАТЕНКО.

Дорогая Арус!

Давно от тебя не имею писем… Вероятно о Севастополе ты уже читала, на нашем участке, враг решил взять город. Сейчас они имеют большие потери, мы уничтожили много тысяч солдат и офицеров — вероятно десятки тысяч…

Наша Красная Армия героически обороняется и уничтожает врага. Но фронтовые условия такие, что все может случиться. Мы, как военные, как командиры, обязаны защищать город и беспощадно уничтожать фашистов.

Дорогая Арус, передай привет и поцелуй моим детям. Если услышите, что ваш Амаяк погиб, это значит, что я погиб, защищая Советскую Родину, мы героически выполняем свой долг.

За детьми хорошо следи… Моя милая, передай привет всем родственникам и соседям.

Целую тебя и детей.

Это последнее письмо полковника А. Б. Меграбяна, заместителя начальника тыла Приморской армии, героя обороны Одессы и Севастополя, было написано 11 июня 1942 года, когда защитники Севастополя отбивали третье наступление гитлеровцев. Разрушенный город горел, тысячи авиабомб, десятки тысяч снарядов и мин ежесуточно падали на передний край обороны, на истерзанные улицы и площади Севастополя. От дыма и пыли трудно было дышать. Но севастопольцы держали свои рубежи, отстаивая каждую пядь земли.

В начале июля 1942 года, когда по приказу Главнокомандования Севастополь был оставлен нашими войсками, в Армению пришла скорбная весть: «Пропал без вести». Не знали тогда Арусяк Артемовна и сыновья Вулен и Эдуард, что их отец и муж не пропал без вести, а погиб храбро, как подобает солдату.

Война застала его на западной границе в должности заместителя начальника штаба соединения. Это было суровое время: теряя людей и боевую технику, наши войска отходили. Под Смоленском Меграбян был ранен, потом контужен… После госпиталя участвовал в ожесточенных боях на подступах к Москве.

Потом осажденная Одесса, где полковник Меграбян занимался вопросами снабжения Приморской армии. Многого не хватало: оружия, боеприпасов, пресной воды. Порой обстановка была настолько сложной, что, казалось, возникающие трудности не преодолеть. Но неутомимая энергия, высокое чувство партийной ответственности побеждали. Вместе с товарищами-снабженцами он умело находил выход. Трудности отступали, боевая деятельность полков и дивизий обеспечивалась всем необходимым.

Еще труднее пришлось в Севастополе. Но заместитель начальника тыла и начальник снабжения Приморской армии А. Б. Меграбян делал все и здесь, чтобы обеспечить боевую деятельность войск. Во время боев за Севастополь смерть не раз смотрела ему в глаза, но он всегда действовал мужественно и храбро.

…Уже несколько часов подряд противник атаковал рубежи 79-й бригады морской пехоты. Только отобьют моряки атаку, как гитлеровцы снова лезут. По траншеям вела огонь немецкая артиллерия, без передышки выли мины, трещали пулеметы. Трудно было стоять, враг остервенело рвался вперед, стремясь во что бы то ни стало захватить высоты, занимаемые морскими пехотинцами.

Командира бригады полковника А. С. Потапова особенно беспокоил 3-й батальон, который вчера понес большие потери и позиции которого гитлеровцы не переставая атаковали и сегодня.

После налета авиации в атаку пошли фашистские танки, за ними бежали солдаты.

Хотя до танков было метров четыреста, но тем не менее положение бригады становилось все более трудным. Безошибочно можно было определить, что танки идут на позиции двух соседних батальонов морских пехотинцев — второй и третий. Потапов напряженно следил за развитием боя, когда связной доложил:

— Вас срочно вызывает третий батальон. У них что-то стряслось!..

Из батальона передали: тяжело ранены командир и его заместитель… И пока обеспокоенный случившимся Потапов думал, кого из офицеров срочно послать вместо выбывшего комбата, со стороны моря показалась вторая волна вражеских самолетов. «Юнкерсы» снова стали бомбить передний край, танки приближались, а вражеская пехота накапливалась в лощине.

Командир бригады решил было на время боя послать в 3-й батальон заместителя командира из первого. Но с первым батальоном связаться не могли — где-то повреждена линия.

А бой разгорался. Танки приближались. Они были уже близко и вот-вот могли ворваться в расположение батальонов. Что же делать? Ведь без командира батальон может не выстоять, дрогнуть, и тогда…

Не знал полковник Потапов, что комбат был на месте и руководил боем. Несколько минут назад в траншеях появился среднего роста, коренастый, энергичный на вид офицер с четырьмя «шпалами» в петлицах. Подбежав по ходу сообщения к станковому пулемету, расчет которого погиб, он быстро перезарядил ленту и громким, повелительным голосом крикнул:

— Моряки!.. Слушай мою команду… За спиной у нас Севастополь, а за ним — море… Отходить некуда. Бей фашистов!..

Застрочил, задергался «максим», поливая смертоносным свинцом гитлеровцев. Огневой вихрь прижал фашистов к земле, из окопов полетели гранаты. Один танк запылал.