Виталий Николаев - Танины тополя

Девушка узнала, что Андрей, закончив пехотное училище, оборонял Москву. Потом сражался с врагом на Смоленщине. В марте сорок второго получил в городе Велиже, в уличных боях, несколько ранений. Лежал в полевом госпитале, потом в Пензенской области, на станции Большаково, в Москве…

— А вы знаете, здесь много знаменитых москвичей и ленинградцев, — неожиданно вставила Таня. Андрей даже рассмеялся.

— Ну, а кто именно?

— Каверин, Панова, Тынянов.

— А-а, Юрия Тынянова знаю. «Смерть Вазир-Мухтара» он написал, про Грибоедова. Сильная книга.

— А вы его «Генерала Дорохова» и «Красную шапку» читали?

— Нет.

— Я вам принесу альманах «Прикамье», там напечатано. Замечательно пишет он о русском народе, мужественном и сильном.

— А иначе о нашем народе писать нельзя, — сказал Андрей: — Нельзя.

Таня увидела, как Зоя села на дорогу и с удовольствием, подбрасывает кверху пыль, ловко работая ручонками.

— Ой, нам пора, совсем забыла о детях.

— Увидимся? — спросил Андрей.

— Конечно, — сказала Таня. — Мы ведь совсем рядом. — Она протянула юноше руку.

Таня и Андрей подружились. По выходным дням они ходили в сосновый бор неподалеку от детского сада или бродили по берегу извилистой Мулянки. Андрей все еще не бросал тросточку, ходил, опираясь на нее: у него была перебита правая ступня. Рука его шла на поправку, и он снял повязку.

Вода в реке всегда была такая спокойная, а лес настолько тих, молчалив, что порой казалось: будто и нет никакой войны. Но только казалось.

Мысли Тани все чаще и чаще обращались туда, где шли тяжелые, кровопролитные сражения. Однажды она сказала:

— Эх, Андрей, ты вот большое дело в жизни сделал, а я… Ну, что я сделала для моей страны, для народа?

— Ты воспитываешь детей. Разве этого мало?

— Институтские мальчишки на второй день войны подали заявления. Сдавали последние экзамены — и прямо на фронт. Да и ты, Андрей, больше месяца в тылу не выдержал.

— То я. Ребятам легче, Танюша. — Он коснулся ладонью ее руки. — Какие у тебя мягкие руки.

— Они совсем загрубели, — сказала Таня.

— Нет. И глаза у тебя чистые, открытые.

Подул ветер, Таня повязала косынку.

— А тебе идет белый платочек, — заметил Андрей.

Таня вспомнила что-то, улыбнулась.

— Тетя Дуся из нашего садика говорит как-то: «Хорошо, у тебя физиономия-то красивая, любая одежда впору». Я вынула зеркальце, смотрю на себя: волосы короткие, щеки пухлые, нос кверху — мальчишка и мальчишка. Чуть не расплакалась.

Андрей расхохотался. Потом убежденно сказал:

— Ты красивая. Ты очень, очень красивая, Таня!

Таня ходила на работу через длинный, изогнутый, как скоба, железнодорожный мост. Она видела, как через станцию Пермь-II каждый день шли воинские эшелоны. «На фронт, на фронт!» — слышалось ей в громыхании проходящих составов.

Однажды Таня спросила маленькую воспитанницу:

— Почему у тебя глазки заплаканы, Лия?

Девочка немного подумала и сказала:

— Мама плачет, и я тоже плачу.

Услышав их разговор, проходившая мимо заведующая остановилась и что-то сообщила Тане шепотом, отчего девушка чуть побледнела, а глаза на мгновение выразили растерянность и тревогу.

Таня ласково взяла девочку на руки и тихо сказала, как клятву:

— Лиечка, родная моя девочка, я им отомщу за твоего папу.

В этот вечер Таня с Андреем смотрели в клубе завода «Красный Октябрь» кинокартину «Парень из нашего города». Домой возвращались молча, каждый был занят своими мыслями, навеянными содержанием фильма. Обоих взволновала судьба молодых людей Сергея и Вари, их большая, настоящая любовь.

— Андрей! — нарушила молчание девушка.

— Что, Таня?

— Там, на войне… страшно?

— Страшно. Но здесь — еще страшнее.

— Отчего?

— Там гибнут твои товарищи, а ты здесь ничем не можешь помочь им. Если бы ты знала, как хочется мне выкинуть к черту эту вот палку, взять вместо нее автомат и крошить, крошить всю эту нечисть…

— Успокойся. Я понимаю тебя. Ты смелый. У тебя даже имя такое — Андрей. Это значит: мужественный, отважный. — Она остановилась. — Смотри, какие яркие звезды. Как живые. Видишь вон ту, справа? Это она нам с тобой подмигивает.

— Ух ты! Звезда упала.

— Ты загадал желание?

— Я хотел бы играть в футбол, как до войны.

— Пусть звезды всегда улыбаются нам.

Июньским утром 1943 года Барамзина впервые пришла в детский сад с опозданием. На ее плече болтался пустой походный вещмешок. Войдя в кабинет заведующей, Таня сказала, что она уходит на фронт.

— Я там нужнее.

Рассказала, что была в райвоенкомате, прошла комиссию.

— В общем, оформили меня честь по чести. Только сначала придется подучиться.

Крепко-крепко обняла девушку Татьяна Семеновна. Поговорили, поплакали, помолчали.

— Иди, попрощайся с детьми, Танюша, я соберу тебя в путь-дорогу.

Барамзина вышла на крыльцо. Во дворе ребята расставляли деревянные кровати-раскладушки: близился «тихий час». В песочнике Вадим Гикало и Толя Штенцов играли в войну. Таня обошла здание и заглянула в палисадник. Там, перед самыми окнами, она посадила с ребятами три тополька.

Лия Калашникова подбежала к воспитательнице, прижалась к ней.

Серьезное и смешное — всегда рядом. Так и сейчас: Таня не смогла сдержать улыбки, вспомнив, совсем неожиданно для себя, комический случай. В детский сад пришли с проверкой из гороно. Все шло хорошо. Вдруг Лия побежала по раскладушкам и закричала:

— Сегодня Первомай! Пойду с флагом на улицу!

А на дворе — самая настоящая зима, с морозом да метелью!

Ребенка никто не мог успокоить. Тогда Таня спросила:

— А ты знаешь, Лия, песенку о Первомае?

— Не-ет.

— Как же мы праздник встретим? Позови всех ребят, будем учить стихи и песни о Первомае.

Лия послушалась. Вскоре все ребята маршировали; по кругу с майской песней Таниного детства:

Прощаясь с детьми, Барамзина сказала:

— Я, ребята, иду фашистов бить. Напишу вам обязательно, а вы отвечайте.

— Я нарисую вам самолет и звезду, — сказал Шура.

— Хорошо, Шурик. И как вы здесь будете жить, тоже нарисуйте, — попросила Таня. — Нелегко мне с вами расставаться, детки, а надо.

Когда Андрей пришел домой (он уже работал в Пермском паровозном отделении), мать молча протянула ему сложенную треугольником бумагу. Андрей прочитал записку:

«Все эти дни я вновь думала о подвиге Зои Космодемьянской, о маленькой Лие, которая осталась без отца, о тебе, Андрей. Я вспоминала все наши встречи. Хорошие и простые. Я знаю, Андрей, где мое место в жизни. И верю, что ты поймешь меня. Уезжаю сегодня в 8 часов. Таня».

Необычно ярким и пестрым выглядел перрон в эти минуты: девушки, с которыми Таня ехала под Москву, в Центральную школу снайперов, надели лучшие летние платья. Кто-то громко кричал прощальные слова, где-то плакали, в самом конце длинного товарняка затянули песню.