Евгений Петров - Год рождения — 1917

Захаров познакомил меня с экипажем командира танка Плюхина. Их машину только что притащили на буксире с переднего края. Невеселую историю поведали ребята. С их согласия я написал заметку. Ее на другой же день, 4 октября, напечатали в «Знамени Советов».

Я не собираюсь цитировать эту заметку, написанную с ходу. Помнится, что Гера Захаров говорил о трудностях, с которыми встретились бронетанковые войска на Северо-Западном фронте. Речушки, овраги, трясины, чащобы не давали им развернуться во всю силу. Вот и приходилось действовать мелкими группами, а иногда и в одиночку, чтобы как можно лучше помочь пехоте.

Так случилось и с экипажем Плюхина. Механик-водитель, поддерживая атаку стрелков, не заметил, как вырвался вперед, с остервенением раздавил громадой танка немецкое орудие, лихо развернулся. Но грунт, как назло, оказался непрочным. Танк зарылся в жирный торф. Три дня экипаж вел неравный поединок с противником, уничтожал немецкие орудия, сек из пулемета вражескую пехоту. Дрались до той поры, пока не кончились патроны и снаряды.

Фашисты ликовали. Они стучали по броне, предлагали открыть люки, угрожали: «Мы — «Мертвая голова». Комиссарам капут!» Враги взорвали ствол пушки, погнули пулемет. Заложили под танк фугасы и без конца кричали: «Плен, комиссары, плен!»

Никто из экипажа не подал голоса. Каждый думал про себя: «Плен? Нет! Лучше смерть!»

Раздался взрыв. Танк подбросило. Наступила тишина. Гитлеровцы ушли в свои окопы. Подбитый танк в одну из наших контратак все же удалось вытащить буксиром. А его экипаж: Плюхин, Галецкий, Прохоров — теперь снова в родной боевой семье.

Много раз наведывался я к танкистам. Хотелось еще раз повидать Геру Захарова. Но, видно, не судьба. Части менялись. Так и не встретились…

На наш корреспондентский пункт прибыл собкор фронтовой газеты Абрам Розен. Юркий, круглый, как колобок, этот газетчик стал нашим непримиримым соперником. Петя Белый теперь реже философствовал вслух. Распоряжения и указания он отдавал шепотом.

В ясном осеннем небе все чаще и чаще пролетали над линией фронта наши штурмовики. Люди на земле восхищались мастерством советских летчиков. В стрелковых частях нас то и дело спрашивали: кто они, эти соколы? Каковы плоды их труда? Все сотрудники газеты получили наказ любым путем добывать и срочно передавать материалы о летчиках, особенно о взаимодействии наземных войск и авиации.

Однажды мне повезло. Я видел над линией фронта дерзкий воздушный бой. Наш летчик сбил несколько немецких бомбовозов. Неожиданно на него набросились фашистские истребители. Но наш ас не растерялся и принял бой. За неравным поединком летчика следили многочисленные «зрители» — пехотинцы и артиллеристы. Поражали отвага и мастерство летчика, но силы были далеко не равны. Советский «ястребок» оказался подбитым. Летчик совершил вынужденную посадку.

Я поспешил к месту приземления, чтобы услышать хоть несколько слов из уст героя. Но меня к нему не допустили: человек ранен, разговор с ним в данную минуту исключен.

Огорченный, возвращался я на корреспондентский пункт.

На коррпункте меня встретил Абрам Розен. Он был оживлен, ходил из угла в угол.

— С чего это ты, Абрам, так взбодрился?

— Представь, есть с чего! Только что передал блестящий материал о воздушном бое, о подвиге летчика. Передал со всеми подробностями из его боевой жизни, с деталями биографии…

— Как же так? Ты же не был на передовой?

— Уметь надо! Репортера не ноги кормят, а голова. — ответил он с ехидной улыбкой. — Все очень просто. Связался с пехотной частью, отрекомендовался как следует. Это надо уметь! Попросил командира полка соединить меня с летчиком. Попросить тоже надо уметь! Командир приказал связистам протянуть провод к санитарной палатке, подключить телефонный аппарат. Так вот я и побеседовал с летчиком.

— Но ведь врач не разрешает раненому и рта открыть!

— Уговорил и доктора! Понял? Тоже надо уметь!

— Поделись хоть фактами, — попросил я.

— Ничего не выйдет. Самому их добывать надо!

Мне пришлось передать пустячную информацию, а затем я получил нахлобучку от редакционного начальства за нерасторопность.

Абрам сиял.

Петя Белый утешал:

— Не огорчайся. Проглотил пилюлю, и ладно. Я не я, если мы этому сопернику не отомстим. Отольются, как сказано в пословице, кошке мышиные слезки, вставим ему не один «фитиль».

И вставили!

Петя Белый каким-то чудом, не имея специального разрешения, побывал на полевом аэродроме, встречался с летчиками, получил возможность сделать выписки из журнала боевых действий. Петя любил прихвастнуть. Но на этот раз его рассказ звучал как никогда правдоподобно. Наша газета подробно рассказала о боевых делах летчиков под командованием Ивана Васильевича Дельнова. Только в сентябре летчики Гудков, Носов, Марютин, Александров, Фролов, Богатов и другие сделали свыше 300 вылетов.

Абрам читал выписки из журнала боевых действий, опубликованные в «Знамени Советов», читал и ахал: «Вставили-таки фитиль, негодяи. Как же я прозевал, дал маху?»

А в дневнике говорилось:

«17 сентября.Подавлено 8 артиллерийских батарей, обстрелян командный пункт, уничтожено 4 автомашины, рассеяна вражеская пехота.

19 сентября.Штурмовым налетом сорвано наступление вражеской пехоты дивизии «Мертвая голова» до двух полков.

20 сентября.Успешно штурмовали немецкие позиции той же дивизии.

21 сентября.Накрыта вражеская колонна. Уничтожено 8 бронемашин, несколько танков и автомашин.

22 сентября.Атаковали немецкую пехоту на марше.

23 сентября.Уничтожено 74 автомашины с немецкой пехотой, 22 бронемашины, 10 зенитных точек. Штурмовали передний край немцев.

24 сентября.Уничтожено 79 машин с пехотой, 6 автомашин.

25 сентября.Уничтожено 15 автомобилей и 6 бронемашин.

26 сентября.Уничтожено 5 бронемашин, автоцистерна с горючим, два танка, взорвана переправа.

27 сентября.Уничтожено 8 бронемашин, 19 грузовиков, 5 повозок и до 50 пехотинцев».

При подготовке полосы о летчиках проявил оперативность Аркадий Кулешов, хотя обычно он долго вынашивал тему. В тот момент родилось такое стихотворение: