Ангел Каралийчев - Наковальня или молот

Последними в зал заседаний Софийского муниципального совета вошли председатель совета Калинков и его заместитель Папазов. Толстошеий избранник банкиров, промышленников и домовладельцев Папазов устроился в кресле председательствующего, а Калинков — по правую руку от него. Сегодня он не собирался руководить заседанием. За двумя длинными столами, покрытыми зеленым сукном, уже сидели члены муниципального совета. Коммунисты — их было семь человек — занимали место по левую сторону от председательского стола. У них за спиной, на сколоченных наспех деревянных скамьях, тесно жались друг к другу жители столицы, пришедшие сюда, чтобы послушать, что происходит в муниципальном совете. В коридоре толпились, шумели и ломились в дверь те, для кого не оказалось места в зале. Председательствующий нажал кнопку электрического звонка. Маленькая дверь за его спиной моментально открылась, из-за нее угодливо выглянул секретарь совета.

— Что прикажете?

— Принеси бюджет и вели стенографам идти. Да скажи полицейским, чтобы больше никого не пропускали. Что это за нашествие гуннов? Здесь не ярмарочный балаган!

— Я хочу войти! — сказал появившийся в дверях рослый грузчик с добродушным лицом и синими глазами. Над левой бровью у него виднелся глубокий шрам, через плечо перекинута веревка.

— Эй, ты там!.. Куда лезешь? Не видишь, что нет места? — рявкнул председательствующий.

— Впустите меня!

— Кому это ты здесь понадобился? Что будешь делать в зале?

— Слушать.

— Бюджет муниципалитета — не твоего ума дело. Вон отсюда, или я прикажу связать тебя твоей же веревкой! Георгий Димитров пригнал сюда весь свой сброд из Коневицы.

— Господин заместитель председателя, прошу не оскорблять народ! — одернул его депутат-коммунист Васил Мулетаров.

— Вся Коневица здесь, в муниципалитете, а ее главаря нет. Уже несколько недель не появлялся. Мы из кожи вон лезем, о людских делах печемся, а он боится заглянуть сюда. Почему он не приходит, я вас спрашиваю?

— Не приходит потому, что министр внутренних дел натравил на него шпиков. Вы прекрасно знаете, что есть приказ об его аресте, — ответил ему самый молодой депутат Тодор Данаилов.

— Приказ, приказ… Ну и что ж? Болгарская полиция не ест людей. Мы здесь ставим на обсуждение бюджет столицы — это же миллионы, не шутка, а депутат Георгий Димитров точно сквозь землю провалился. Трусит, значит! Мы хотим услышать его выступление здесь, за зеленым столом, а не на митингах и не в «Рабочей газете». Где Георгий Димитров?

В этот момент шум в коридоре разом стих, дверь открылась, и перед депутатами предстал Георгий Димитров, в белой рубашке с отложным воротником, с подстриженной бородой цвета воронова крыла. Непокорные черные кудри обрамляли его высокий лоб.

— Я здесь! — сказал он, помахал в знак приветствия шляпой, улыбнулся и направился к депутатам-коммунистам.

Буржуазные депутаты оторопело смотрели на него. Вслед за Димитровым в зал пробрался и грузчик с веревкой. Он крякнул, осмотрелся.

— Пролез-таки! — сказал он сидевшим на скамьях людям, и на его губах заиграла победоносная улыбка.

На какой-то момент Папазов лишился дара речи. Потом, не оборачиваясь, взял из рук секретаря тяжелую папку с бюджетом и наклонился к председателю. Раскрыв папку, заслонил ею голову Калинкова и свою собственную, как это делают судьи, когда совещаются, и прошептал:

— На этот раз он не уйдет. Зови полицию!

— Сейчас нельзя — здесь полным-полно народу, не дадут. Пусть послушают — надоест им и станут расходиться, тогда и арестуем его.

— Но он может улизнуть.

— Как? Все выходы охраняются. Птице не вылететь отсюда.

— Выскочит из окна.

— Пусть попробует — окно открыто. Внизу ждут полицейские. Ты открывай заседание, а насчет остального положись на меня.

Георгий Димитров сел на свое место рядом с депутатом-коммунистом Ламби Кандевым.

— Приступаем к рассмотрению бюджета, — раздался голос толстого председательствующего. — Как известно, бюджет был возвращен…

Задремавший было старичок, что сидел возле председательствующего, встрепенулся и приставил ладонь к уху, чтобы лучше слышать, что стало с бюджетом…

— Кто просит слова? — обратился председательствующий прежде всего к своим единомышленникам, которые любили запускать руку в общественную казну и которым теперь как раз следовало бы пустить пыль в глаза людей. Но никто из них не поднял руки.

Тогда налитые кровью глаза толстошеего остановились на коммунистах.

— Пусть сначала выскажутся старые деятели, — заметил Мулетаров.

— Должен ли я считать, что никто не просит слова?

Тут встал Георгий Димитров.

— Я прошу слова! — сказал он, и по залу словно пробежал электрический ток. Димитров оперся руками о стол, посмотрел в сторону открытого окна, привел в порядок свои мысли. Они выстроились, как солдаты, готовые в любой момент броситься в атаку. Потом он посмотрел на председательствующего. Толстошеий с ненавистью встретил его взгляд, а Калинков, который собирался предать его полиции, отвел глаза и съежился в кресле.

Присутствовавшая в зале публика зашумела, но как только Георгий Димитров повернулся лицом к ней и его блестящие глаза встретились с глазами рабочих, сразу же притихла. Грузчик толкнул локтем своего соседа и, не поворачивая головы, сказал:

— Сейчас начнет. Я его знаю. На первомайской демонстрации вместе шли во главе колонны. Прокладывали путь другим. Полицейские на нас с винтовками, а мы на них с кулаками и все равно пробились. Он такой — ни в грош не ставит полицию.

— Кто это там разговаривает? — рявкнул председательствующий и нажал кнопку звонка. — Ты, с веревкой, или прекратишь разговоры, или я вышвырну тебя из зала!

— А ну-ка, попробуй! — ответил грузчик и добродушно улыбнулся.

— Господа члены муниципального совета! — Георгий Димитров поднял руку и этим положил конец пререканию между председательствующим и грузчиком.

Все взоры обратились к нему.

— Начнем с заработной платы двух с половиной тысяч служащих муниципалитета. Заработок у них нищенский. Нечего удивляться, если в один прекрасный день работники трамваев и городской электросети скажут: «Хватит с нас! Не хотим работать за гроши! А вы, господа члены муниципального совета, делайте, что хотите!»

— Правильно! — робко подтвердил один подметальщик, но, заметив, что толстошеий ищет его глазами, постарался спрятаться за широкой спиной грузчика.

Папазов опять нажал кнопку звонка. Дребезжащие тревожные звуки вырвались через открытое окно на улицу и заглохли в зелени ближайшего сквера. Снова воцарилась тишина. Слегка поскрипывали деревянные скамейки.