Ангел Каралийчев - Наковальня или молот

— Ясно, товарищ Гичев!

— А теперь ступай, поздно уже, хотя поспать тебе сегодня вряд ли удастся.

— Да, кто теперь думает о сне, — махнул рукой Павел.

— Когда проедете Надежду, остановишься у постоялого двора и подождешь Агынского. Он поедет вслед за вами на экипаже. Сборный пункт у постоялого двора.

И, положив руку на плечо шофера, Гичев заглянул ему в глаза и добавил:

— Павел, я знаю, ты преданный член нашей партии. Береги Димитрова и Коларова. Если они попадут в руки полиции — нашему делу конец.

— Знаю, товарищ Гичев.

— Ну, в добрый час! И никому ни слова об изменении маршрута.

Большой черный автомобиль приближался к Петроханскому перевалу, пассажиры с тревогой посматривали по сторонам. Вдруг хлынул проливной дождь. Шофер остановил машину, поднял брезентовый верх. Поехали дальше. На Петроханском перевале имелся полицейский пост. Вооруженные до зубов люди Ивана Русева проверяли документы у всех проезжих. Руководители восстания знали, что власти ищут их повсюду и что, попадись они им в руки, пощады не будет, но тем не менее смело ехали вперед. Когда автомобиль поравнялся с караулкой, из нее выскочило человек десять полицейских. Раздались крики:

— Стой! Стой!

Но Павел дал газ, и машина понеслась вниз по дороге к лесу. Пассажиры удивились, что полицейские не открыли по ним огонь. Они ведь не знали, что кто-то предупредил министра внутренних дел, что руководители восстания поедут через Арабаконак на красной машине. На всем протяжении дороги из Софии в Орхание были расставлены полицейские посты. Генерал с минуты на минуту ждал сообщения, что весь штаб повстанцев — в том числе и неуловимый Георгий Димитров, и Генеральный секретарь Коммунистического Интернационала Васил Коларов — уже в руках полиции. Но революционеры ехали не на красной, а на черной машине, и держали путь не в Орхание, а через вековые буковые леса Стара-Планины в село Выршец.

Тишина букового леса успокоила путников. Когда полицейский пост остался далеко позади, они вздохнули с облегчением и оживленно заговорили. Автомобиль на большой скорости проехал через Клисуру и, вместо того чтобы направиться к Берковице, свернул направо, в сторону села Выршец. Навстречу им попался экипаж. Павел нажал резиновую грушу гудка, и возница свернул на обочину. Из-под поднятого верха высунулась голова полицейского. Он долго смотрел вслед, стараясь понять, кто это может быть, но так и не понял. Останови он машину, Агынский показал бы ему письмо министерства внутренних дел, в котором между прочим говорилось, что власти обязаны оказывать содействие «вышеуказанным членам комиссии по приему новой водолечебницы».

Близ Выршеца, в долине реки Покевица, сбегавшей с гор, машина остановилась, и пассажиры вышли. Гаврил Генов взглянул на часы и сказал:

— Два часа. Рановато въезжать в Выршец.

— Нужно установить связь с партийной организацией. Кто пойдет в село? — спросил Коларов.

— Я пойду, — предложил майор Агынский. — Здесь меня никто не знает.

— Хорошо, — согласился Димитров. — Идите в село и как служебное лицо остановитесь в гостинице «Зеленый лес».

Георгий Димитров, Васил Коларов и Гаврил Генов, попрощавшись с товарищами, свернули в грабовую рощу, оттуда вышли на виноградник и спрятались там в заброшенном шалаше. Агынский и другие отправились в село, чтобы разузнать, что там творится, но не вернулись — их задержала полиция. Руководители повстанцев долго ждали их. После полудня солнце пробилось сквозь тучи, и горные вершины засияли в его золотистых лучах. Гаврил Генов вышел из шалаша и посмотрел в сторону дороги. На ней не было ни души. Подождав немного, он вынул из кармана перочинный ножик и срезал несколько спелых гроздей винограда. Димитров и Коларов с удовольствием стали есть.

К вечеру вместе с тремя товарищами к ним пришел выршецкий коммунист Гаврил Биволчев, на винограднике которого они скрывались. Он сообщил, что выршецкие коммунисты уже в горах и ждут часа, когда можно будет выступить, и что враги настороже.

Когда солнце скрылось за горами и темный лес зашумел листвой, кружным путем — по козьим тропам, через чащобы и луга — Гаврил Генов направился во Врацу, чтобы взять в свои руки руководство повстанцами, а Димитров и Коларов, обсудив с выршецкими коммунистами все вопросы и наметив план действия на 23 сентября, направились в село. Никем не замеченные, они проникли на дачу Донки Станчевой — мужественной женщины, учительницы, уволенной за коммунистические убеждения. Донка встретила гостей радушно, провела их в одну из комнат верхнего этажа и послала своего племянника, 15-летнего Эмиля Пастармаджиева, караулить во дворе. Босоногому парнишке было велено стоять у калитки и внимательно следить за дорогой. Если он заметит где-нибудь поблизости от дачи «Незабудка» полицейских, то должен будет немедленно предупредить об этом. И чтоб никому не говорил, что к ним приехали гости. Эмиль самым добросовестным образом выполнил поручение тетушки. До поздней ночи он напряженно всматривался в темную улицу, и каждый раз, заслышав шаги, тихонько выходил за калитку, чтобы узнать, кто идет. В этот вечер на дачу никто не зашел, и гости провели ночь спокойно. Они поговорили, поужинали и легли спать не раздеваясь. Было раннее утро, когда Эмиль принес им молока и свежего хлеба. После этого он снова встал на часы. По дороге то и дело проезжали телеги — крестьяне из соседнего села везли отдыхающим яйца, арбузы, только что сорванные початки молочной кукурузы. Вдруг Эмиль пулей влетел в кухню, бледный и дрожащий.

— Тетя, идут!

— Кто идет?

— Масларский со стражниками! Их ищут!

И он показал глазами на верхний этаж дачи.

Донка закусила губу и торопливо поднялась по лестнице. Не стучась, вошла в комнату гостей. Сообщила, что к даче идут полицейские.

— Что теперь делать? — спросила она.

Димитров и Коларов вытащили свои парабеллумы.

— Встретим их, как полагается, — твердо ответили они.

Но Масларский не заглянул на дачу. Он спешил вверх по дороге, к лесу. Димитров и Коларов, выглянув из-за занавески, увидели красные шеи стражников, подгоняемых своим начальником.

— Нас разыскивают. Они уже арестовали Агынского, шофера и других. Знают, что мы где-то здесь, вот и рыщут. Надо прятаться, — сказал Димитров.

Отвернувшись от окна, он увидел большие, полные преданности и решимости глаза Эмиля.

— Надо. Но где? — промолвил Коларов.

— Я вас спрячу! — с жаром сказал Эмиль.

— Где? — спросил Димитров.

— В подвале. Мы говорили с тетей. Правда, тетя?

Донка Станчева утвердительно кивнула головой.

В подвале было темно. Гости перешагнули через арбузы, оставленные хозяйкой на полу, на холодке, пробрались в какое-то помещение, напоминающее курятник — и загородили окошко дровами. Чуланчик погрузился в темноту. Лишь тоненький луч света пробивался внутрь через еле заметную щель. Димитров и Коларов молча сидели в своем убежище и поглядывали на часы. Медленно приближался час восстания. На улицах села рыскали вооруженные банды. Они врывались в дома, угрожали крестьянам, неистовствовали.